Русский моностих: Очерк истории и теории

В качестве мотивировки чаще всего выступает паронимическая близость замещаемого и подставляемого[400], иногда – подставляемого и других слов исходного текста:

Сезам слезам не верит.

Алексей Корецкий (род. 1966)

где вы гундосые гунны

Нирмал

[Нирмал 2003, 76]

В некоторых случаях замещению подвергается не одно слово, а целая синтагма, осмысляемая как культурно-речевое клише:

Мы наш мы Третий Рим построим

Олег Губанов (род. 1965)

Старик Хоттабыч нас приметил[401]

Михаил Безродный

[Безродный 1996, 69]

– в конструкции «препозитивное приложение “старик” + имя собственное» заполнение позиции имени собственного именем героя сказки Лазаря Лагина обладает впечатляющей частотностью (поисковая система Яндекс дает, с учетом вариантов написания имени «Хоттабыч», более 428 000 употреблений), значительно превосходя синтагму «старик Державин» (около 27 000 употреблений). Реже встречается трансформация нестихотворного текста, не связанная требованием эквиметричности:

водомерка из нержавеющей стали

Нирмал

[Нирмал 2003, 107]

над всей россией чистая небыль.

Сергей Сигей

[Сигей 2001b, 26]

– текстом-источником являются соответственно название романа Гарри Гаррисона «Крыса из нержавеющей стали» и фраза «Над всей Испанией чистое небо» (чаще переводится «Над всей Испанией безоблачное небо»), будто бы сигнализировавшая о начале франкистского мятежа 1936 года[402]. Впрочем, и при трансформации нестихотворного текста эквиметричность может играть важную роль, выявляя признаки стихотворности в исходном материале (ср. стр. 62–63):

Петербург, Петербург, я тебя съем!

Станислав Львовский (род. 1972)

[Моностих 1993, 91]

страна подходящего солнца

Арсен Мирзаев (род. 1960)

[Мирзаев 2009, 17]

Отметим также, что в тексте Сигея подстановка двойная: не только «небо => небыль», но и «Испания => Россия», – такая конструкция отчетливее проявляет актуальное членение предложения, акцентируя тему: «над всей Россией» (в отличие от Испании). Аналогичная схема у Игоря Бобырева (род. 1985):

океан – движение бога

[Бобырев 2010, 124]

– претекстом выступает визуальное стихотворение Андрея Вознесенского с вербальной составляющей «чайка – плавки бога».

Другой тип трансформации – «склейка» по Крейдлину – приводит к образованию центона в строгом смысле слова:

Иных уж нет, а воз и ныне там.

Феликс Дробышев (род. 1966)

и долго буду я живее всех живых

Владимир Монахов (род. 1955)

[Монахов 1999, 4]

Я вас любил, как сорок тысяч братьев.

Вадим Перельмутер

[Перельмутер 1997, 172]

Будем как солнце как таковое.

Петр Казарновский (род. 1969)

[Казарновский 2012a, 42]

Красота спасёт дыр бул щил

Петр Янданэ (род. 1957)

– два последних примера правомерно рассматривать и в качестве культурологических этюдов (см. ниже): понятно, что наибольшее художественное напряжение создает центон, претексты которого вступают благодаря столкновению в нем в культурно-эстетический конфликт.

Третий тип трансформации, изредка возникающий в моностихе, – усечение:

ложка в бочке мёда

Николай Милешкин (род. 1975)

И долго буду тем любезен я, и этим…

Владимир Вишневский

[Вишневский 1987, 20]

– во втором тексте с наращением (добавлено «и этим»): Г.Е. Крейдлин отличает усечение с наращением от подстановки по признаку изменения синтаксической конструкции [Крейдлин 1989, 199–200] (в данном случае изменился характер косвенного дополнения: поскольку заполнение валентности «субъект отношения» именем в дательном падеже у слов типа «любезен» обязательно, постольку после усечения заполнявшего эту валентность слова «народу» местоимение, стоявшее в творительном падеже единственного числа, переосмысляется благодаря омонимии как форма дательного падежа множественного числа).

Эпизодически встречаются и не составляют отдельной тенденции тексты, построенные на интертекстуальном сближении, но не являющиеся перифразами:

Когда же это ружьё наконец выстрелит!

Сергей Гарбуз (род. 1974)