Русский морок

— Рябов уже тут начал себя сомнительно вести! Пригласил к себе Щелокова и целый час ему читал нотации, как школьнику, о борьбе с преступностью. Это как! Правильно говорил Дмитрий, что на оборонку не так-то просто найти человека. А Рябов привык иметь дело со своими танками на Уралмаше, вот и прет, как танк, везде. — Брежнев остановился, вспомнив, как к нему тогда в кабинет влетел разъяренный Щелоков, и скольких трудов ему стоило успокоить своего старого друга. Про себя он тогда решил, что Рябова надо убирать из ЦК и переводить куда-нибудь на министерство или в какой-нибудь совет, раз уж выдернул его из провинции.

— Значит, Иван Дмитриевич, по нашему «Болиду» решили?

— Да, Леонид Ильич, работы продолжим.

Разговор на этом закончился, а Сербин с тоской посмотрел на дело, которое так и лежало у него на столе, «Болид». На душе была какая-то тяжесть, словно потерял близкого.

Первая информация о ходе нового витка переговорного процесса, которую торжественно положил Андрей Громыко на стол генсека, была такой же величественной и надутой, как министр.

— Вот, Леонид Ильич! Я добился перелома в наших переговорах! Они сломались! — горделиво произнес Громыко с чувством достигнутого успеха.

— Ты это серьезно, Андрей? Ты считаешь, что этот перелом твоя работа? — спросил Брежнев своим густым басом с затаенной грустью.

Андрей Громыко, несгибаемый министр иностранных дел СССР, господин «нет», как его называли на Западе, не смущаясь, пробормотал, ни на секунду не сомневаясь в собственном успехе:

— Коллективная работа всех нас, но мои дипломаты сидят в первых окопах!

— Вот именно, как сидели, так и сидят, Андрей! Ладно, не будем о птичках[139], я доволен этими результатами!

После ухода министра Леонид Ильич встал и медленно походил по кабинету, но, почувствовав, что уже устал, снова сел в кресло. Набрал номер Председателя КГБ СССР.

— Здравствуй, Юра! Да, знаю! Первые результаты в положительном ключе, и я доволен твоей работой! Что думаешь по исполнителям?

Он долго слушал Юрия Владимировича, динамик в трубке ВЧ был сильный, и дребезжащий монолог разлетался по кабинету. В дверь быстро заглянул Константин Черненко, но, увидев, что Генсек говорит по телефону, быстро скрылся.

— Хорошо, Юра! Это правильное решение! — он закончил разговор и несколько минут сидел неподвижно, стараясь унять дрожь в руках, которая неожиданно возникла к концу разговора.

В середине мая 1979 года встреча Громыко и Вэнса в Женеве, которому предшествовал интенсивный обмен мнениями через советское посольство в Вашингтоне, принесла взаимоприемлемое решение о путях выхода из тупика, но на основе владивостокской договоренности.

Было условлено готовить три документа: а) договор сроком до конца 1985 года, в котором были бы зафиксированы предусмотренные во Владивостоке уровни для МБР, БРПЛ и тяжелых бомбардировщиков с некоторым их понижением еще до истечения срока договора; б) протокол со сроком действия 2–3 года, который был бы неотъемлемой частью договора и устанавливал временные ограничения на крылатые ракеты большой дальности до окончательного решения этого вопроса на дальнейших переговорах; в) документ об основных принципах переговоров о Договоре ОСВ-3, которые должны были начаться сразу после подписания Договора ОСВ-2.

Выход из тупика еще не означал согласия по всем конкретным параметрам этих документов. Вашингтон периодически предпринимал попытки увязывать продвижение на переговорах по ОСВ с «поведением» Советского Союза в совершенно других областях, например с его действиями в Анголе, Эфиопии, Южном Йемене и т. д.

Картер в отличие от своих предшественников Никсона и Форда был способен сам вести предметные переговоры по весьма сложным проблемам, касавшимся стратегических вооружений.

Брежнев был не в лучшей форме для прямого взаимодействия с американцем, сказывалось перенесение общего кризиса организма в 1976 году, после которого пошла череда неприятных последствий.

Путь к завершению Договора ОСВ-2 был открыт. Потребовалось еще около года тяжелых согласований, утрясок и переформатирований, прежде чем он был подписан.

Сенатор Джексон уподобил поездку Картера в Вену на встречу с Брежневым и подписание Договора поездке Чемберлена в Мюнхен в 1938 году для встречи с Гитлером и подписанию Мюнхенского соглашения. Картер болезненно воспринял это сравнение. По прибытии в Вену, где в это время моросил дождь, он категорически запретил своему охраннику раскрыть над ним зонт, чтобы не дать повода для злословия, имея в виду обошедшую в свое время мир фотографию Чемберлена с зонтом в Мюнхене.

Но, так или иначе, в июне 1979 года в Вене Договор ОСВ-2 был подписан. Работа была сделана.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ!

Не хватило места для описания дальнейшей карьеры Доры Каштан, оперативный псевдоним Аве, и для жизнеописания Валеры Ищенко, Ищи, на французских просторах! Автор надеется продолжить эту тему в двух последующих книгах — «Парижская весна» и «Польская мазурка Зиги».