Русский офицерский корпус в годы Гражданской войны. Противостояние командных кадров. 1917–1922 гг.

К примеру, широкую известность в качестве военных специалистов РККА в Гражданскую войну приобрели братья Раттэли Николай и Иван Иосифовичи, первый из которых в старой армии дослужился до генерала, а второй – до полковника. В рядах РККА Н.И. Раттэль занимал важный пост начальника Всероссийского главного штаба, а И.И. Раттэль служил по военным сообщениям (в том числе был начальником военных сообщений Южного фронта). Однако удалось установить, что их младший брат Евгений, полковник старой армии, успел за Гражданскую войну два раза послужить у красных, а в перерыве служил в войсках Деникина[804]. По совпадению родной брат другого начальника Всероссийского главного штаба, бывшего генерала А.А. Свечина, генерал М.А. Свечин, также служил на белом Юге. Все это демонстрирует по-настоящему братоубийственный характер Гражданской войны, притом что перечисленные выше родные братья не считали друг друга врагами.

Поразительный пример крепости семейных чувств дает история отца и сына Клембовских. Бывший генерал В.Н. Клембовский в 1920 г. оказался среди членов Особого совещания при советском главкоме С.С. Каменеве и в этом качестве среди прочих подписал знаменитое воззвание к бывшим офицерам русской армии с призывом забыть старые обиды и вступить в Красную армию для защиты России. На это с гневной и оскорбительной отповедью откликнулся знаменитый писатель А.И. Куприн, живший тогда в Финляндии. Однако сын Клембовского подполковник Г.В. Клембовский, ветеран Белого движения на Севере России, несмотря на то что участвовал в Гражданской войне по другую сторону баррикад, вызвал Куприна на дуэль (писатель от поединка уклонился). В одном из писем в связи со случившимся Г.В. Клембовский отметил: «Уверен в том, что большевизм в России придет к скорому концу и будущая правдивая история обновленной России сумеет воздать должное и моему отцу»[805].

Но, конечно, непримиримость не обошла стороной и офицерство. Многие офицеры из белых и национальных армий, равно как и красные военспецы, при попадании в плен оказались жертвами террора. Если пленных военспецов белые расстреливали лишь в исключительных случаях и чаще всего в порядке самосуда (по оценке А.Г. Кавтарадзе, речь идет о нескольких десятках человек[806]), то расстрелы пленных белых офицеров в Советской России приобрели масштабный характер[807]. На архангельском Севере в 1920–1921 гг. были расстреляны сотни офицеров и солдат белых армий[808]. Как отмечалось в советском документе, датированном сентябрем 1921 г., «красный террор стушевал все бывшие насилия белых»[809].

Если сравнивать роль офицерства в РККА и в белых армиях, очевидно принципиальное отличие. Белые армии так и не смогли преодолеть как свою разобщенность, так и партизанский, кустарный характер, тогда как Красная армия планомерно выстраивалась как единая система. И если говорить о роли личности в истории, то личные качества того или иного белого военачальника в условиях партизанской армии оказывались намного важнее, чем достоинства и недостатки красного командира, представлявшего лишь один из элементов системы. Не случайно деникинский генерал Б.А. Штейфон отмечал, что к катастрофе белых привело забвение принципа «организация не терпит импровизации»[810].

Центральное положение красных сыграло свою роль и в офицерском вопросе. Прежде всего красные, несмотря на враждебную политику по отношению к офицерству, смогли заполучить в свои ряды колоссальное количество бывших офицеров. Количество переходило в качество. Поэтому до сих пор встречающиеся даже в работах профессиональных историков утверждения о том, что вахмистры (у красных) разгромили царских генералов (у белых), далеки от реальности. В то же время белые фронты вследствие своей географической разобщенности и удаленности друг от друга не смогли наладить даже необходимый обмен командными кадрами в целях восполнения дефицита, существовавшего на некоторых фронтах (например, на Восточном), и более эффективного использования кадров при их избытке (как на Юге). Основными белыми фронтами стали Южный и Восточный, с большим отрывом от прочих лидировавшие и по количеству офицеров. В силу своей периферийности Северный и Северо-Западный фронты белых являлись второстепенными, в том числе и в отношении контингентов офицеров.

Наряду с численностью офицерства в противоборствующих лагерях не менее важен вопрос эффективности использования этих кадров. И здесь при меньшей численности военспецов в сравнении с белым офицерством организационным превосходством обладала Красная армия, строившаяся на началах строгой централизации (многое было перенято из опыта Великой французской революции) при развитом мобилизационном, политическом и карательном аппарате. Эта эффективность прослеживается по многим показателям.