Русский офицерский корпус в годы Гражданской войны. Противостояние командных кадров. 1917–1922 гг.

По свидетельству генерала В.А. Замбржицкого, служившего на белом Юге, подбор кадров у белых не отличался продуманностью: «Мы вообще грешили в назначениях, но это отчасти происходило именно потому, что в Гражданской войне не всегда имелась возможность знать или собрать сведения о подходящих кандидатах. Прежняя система аттестаций сама собою рухнула, и если теперь не находилось человека, который мог бы замолвить словечко, то приходилось сидеть в тени и ждать у моря погоды»[349].

Ускоренное чинопроизводство Гражданской войны вело к появлению в штаб-офицерских и генеральских чинах совсем еще молодых и порой неопытных людей, офицеров военного времени. Впрочем, в ряде случаев производства были вполне заслуженными и способствовали выдвижению ярких командиров, понимавших особенности Гражданской войны. Генералами в 26 лет стали корниловец Н.В. Скоблин и дроздовец В.В. Манштейн, в 27 лет генеральские погоны надел дроздовец А.В. Туркул, не имевший даже военного образования (произведен в офицеры из нижних чинов в Первую мировую войну), А.Г. Шкуро стал генералом в 31 год. Полковник Е.Э. Месснер уже в эмиграции прямо писал, что в Гражданской войне принцип старшинства неприменим, и сокрушался, что войсками Киевской области в 1919 г. руководил инертный старорежимный генерал А.М. Драгомиров, а не молодой и энергичный полковник Б.А. Штейфон, который мог бы мобилизовать на этой территории несколько дивизий, а не одни лишь местные гарнизоны[350].

Как отмечал участник Белого движения на Юге России офицер Д.Б. Бологовской в неопубликованных воспоминаниях «Конец деникинщины», написанных в эмиграции в 1925 г., «определенно чувствовалось отсутствие вождей, ибо Деникин был главнокомандующий, но не вождь, Корнилов, Марков и Дроздовский умерли, а новых вождей не появлялось; то есть были, конечно, но вожди, если можно так выразиться, не стратегического, а тактического масштаба, как, напр[имер], Туркул, Манштейн и Скоблин. Неизменно доблестные и удачные в боях, они в то время еще, так сказать, не “вышли в люди” и не могли иметь особого влияния на стратегический исход кампании. Совсем было почувствовал себя Мюратом Мамонтов, но не вышло: пришлось спешно эвакуироваться восвояси перед красными казаками Буденного. Усиленно, надрываясь изо всех сил, лез в Мюраты и Шкуро…»[351]

Характерно свидетельство другого участника событий, генерал-майора В.А. Замбржицкого, согласно которому Шкуро трезво оценивал свои способности, полагаясь в оперативных вопросах на начальника штаба. Шкуро «никогда и не скрывал, что сам себя он расценивает не высоко. Мне лично приходилось слышать, когда начальник штаба тянул его с оперативным докладом к карте, Шкуро упирался, отбояриваясь словами: “Хера ли мне в Вашей карте. Это дело Ваше, господ моментов, смотреть в карту и заниматься писаниной, на то вы и офицеры Генерального штаба. Что нужно, то строчите, я подмахну, потому, я в этом деле ни хера (он говорил круче) не понимаю. Мое дело какое? Шашки выдергай и марш-марш в атаку. Вот это я умею, а карты?” Он не договаривал, но было ясно, что он питает и к картам и к науке одновременно и уважение, и отвращение, и небрежение…»[352]

В октябре 1918 г. Деникиным в целях ликвидации различий между гвардейскими и армейскими офицерами был упразднен чин подполковника, что привело к массовому появлению полковников (чин подполковника был восстановлен уже приказом главнокомандующего ВСЮР № 1950 от 20 августа (2 сентября) 1919 г., а переименование в полковники отменено)[353]. В сентябре 1919 г. последовало аналогичное упразднение чина прапорщика, в результате чего все прапорщики оказались переименованы в подпоручики. Однако определяющее значение в военной иерархии белых имели не чины, а должности.

В обстановке конфронтации с казачьими лидерами и ощутимого немецкого присутствия поблизости Добровольческая армия ушла во 2-й Кубанский поход. Армия пополнялась благодаря сети центров и вербовочных бюро, расположенных в разных городах Юга России, в том числе на территории, которую белые не контролировали. Армейское руководство и лично генерал М.В. Алексеев разрабатывали планы переноса боевых действий за Волгу для восстановления Восточного фронта против большевиков и немцев, однако эти планы так и остались на бумаге. В результате похода Кубань была освобождена от красных.