Русский Париж

«…Армия генерала Врангеля потеряла свое международное значение, и Южно-Русское Правительство с оставлением территории естественно прекратило свое существование.

…Как бы ни было желательно сохранение самостоятельной Русской Армии с национально-патриотической точки зрения, разрешение этой задачи встречается с непреодолимыми затруднениями финансового характера;

…Все дело помощи русским беженцам надлежит сосредоточить в ведении какой-либо одной организации. По мнению Совещания, такой объединяющей организацией должен быть Земско-Городской Комитет помощи беженцам;

…Единственным органом, основанным на идее законности и преемственности власти, объединяющим действие отдельных агентов, может явиться Совещание послов. Вместе с этим, указанное совещание, при отсутствии других общерусских учреждений, принуждено взять на себя ответственность за казенные средства и порядок их определения».

Под «казенными средствами» подразумевались незначительные суммы денег, сохраненные русскими посольствами.

С признанием в 1924 году Советского Союза Англией, Францией, а затем и другими странами, общественное и политическое значение «бывших русских дипломатов» практически сошло на нет. Попытка сплотить эмиграцию и оказывать серьезную экономическую помощь не удалась. Советское правительство было категорически против любой деятельности «бывших царских и временного правительства дипломатов».

«Язык один — взгляды разные»

«После долгих голодных лет, полных опасности и тревог, войн и революций, мы попали в иной мир: яркий, богатый, соблазняющий… Вот только не понятно: этот прекрасный мир — преддверие рая или ада», — так писал из Парижа в Варшаву неизвестный русский эмигрант.

Столица Франции двадцатых годов прошлого века не могла не ошеломить беженцев и изгнанников из голодной, истерзанной революцией и войной страны.

С 1920 по 1939 год в Париже и его пригородах осело более 45 тысяч эмигрантов из России. В это число входили и покинувшие родину сразу после Октябрьской революции, и — по окончании Гражданской войны, и те, кто сумел воспользоваться некоторыми правовыми послаблениями во время новой экономической политики в России.

В 20-х годах стали наведываться в Париж граждане Страны Советов — по служебным делам. Они старались не общаться с соотечественниками-эмигрантами. Осевшие во Франции и «командировочные» русские смотрели друг на друга с подозрением.

«Язык один — взгляды разные» — отозвался об этой ситуации Георгий Иванов.

Были годы тяжелых бедствий

… Было время, когда из предместья

Я мечтал — по-мальчишески — в дым,
Что я буду богат и известен
И что всеми я буду любим.

Да! Богат я, богат с излишком.

Был цилиндр, а теперь его нет.
Лишь осталась одна манишка
С модной парой избитых штиблет.

И известность моя не хуже, —

От Москвы по парижскую рвань
Мое имя наводит ужас,
Как заборная, громкая брань…

Сергей Есенин

Первое посещение

1922 год.

«В субботу, 15 июля, мы летим в Париж», — сообщал в письме Сергей Есенин.

Советское правительство разрешило поэту отправиться в заграничную поездку. Вместе со своей женой, знаменитой танцовщицей Айседорой Дункан, он побывал в Германии, Голландии, Бельгии, Италии, Франции. Затем — поездка по Соединенным Штатам Америки.

В мае 1922 года открылась первая международная линия Аэрофлота: Москва — Кенигсберг. Среди шести пассажиров этого исторического полета оказались Есенин и Дункан. Вначале у них были трудности с разрешением посетить Париж. Помогло содействие подруги Айседоры, известной французской актрисы Сесиль Сорель.

Власти Франции дали добро, но предупредили Дункан и Есенина: «У нас в стране — никаких политических заявлений и выступлений, никакой советской агитации…».

Пребывание в Париже поэта и актрисы было недолгим. Они отправились за океан. Снова попасть на берега Сены им удалось в феврале 1923 года.