Русский пятистатейник

Таким образом, как и слово «варяг» (ва + рука = обоерук, двоерук), основа слова «словене» исторически отнюдь не слово, а словосочетание: с клонить (к звуку) ухо, то есть словене – это те, кто прислушивается, слышит, понимает и сам себя называет словеном по-словенски. И это совсем даже не этническое понятие в исконном смысле слова, потому что словеном можно стать, понимая язык и принимая обычаи словен. Точно так же, как и русский человек – это тот, кто назвал себя русским и говорит по-русски, следуя законам русским.

Более очевидно, в смысле – наглядно, сложение старой речи в слово «словене» как относительное новообразование проступает при взгляде на слово «слухать» (слушать), которое даже с современной точки зрение легко членится на пять древних частей речи: с+(с/к)л+ух+а+ть, где «с» – это предлог (склонить), «сл/кл» – урезанная основа глагола (ср. клонить и слонить), «ух» – корень имени (ухо), «а» – тематический удлинитель кратности (служебная часть речи, отсутствующая в современном русском языке в качестве самостоятельного члена речи), «ть» – послед указательного местоимения.

Впрочем, ежели опять-таки поднимать вопрос готовых слов, то и со словом «рука» дело обстоит не так просто, как может показаться при поверхностном беглом взгляде на первослово наше, ибо слово «рука», из которого произошла Русь, тоже есть результат привычки наших предков всё сложить да поделить заново, образуя в итоге языки из языка.

В тесном семейном кругу индоевропейских языков

И в том несказанно повезло истории нашей «руси», а при рождении и «варягов» её составляющих, что в связи с материнским словом «рука» мы можем определить стволовые ветви целого родословного древа и очертить семейный круг слов и понятий. Установив ближайший круг родственников слова «русь» в семье индоевропейских языков, мы можем докопаться даже до корней едва не трёх десятков тысяч лет древности, ибо слово «рука» старше самой индоевропейской этноязыковой общности и проявляется в макросемье ностратических языков.

Итак, прежде чем изобразить на этих страницах русскую стволовую ветвь, давайте-ка сначала обратимся к близкородственным нам германской и романской ветвям словарного древа и наметим их абрис.

Когда мы смотрим на слово «рука» как исторические рѪкa и rankà, невольно встаёт перед глазами ещё одно слово – общее для всех языков германской группы. И это слово… hand – рука: «сила», «власть», «контроль», «защита», «помощь», «доля», «участие»… всё точно так же, как и в русском языке, включая и анатомическое значение верхней конечности тела.

В германской стволовой ветви мы находим нашу «руку» в следующем виде: hönd (исландский) из hǫnd (старонорвежский), hånd и hant (стародатский), hоnd (староанглийский), handus (готский). Лингвистически это слово возводится к протогерманскому языку – реконструируемая форма *khanduz. От IX века по настоящее время hand – это общее слово для всех языков германской группы: английский, немецкий, датский, норвежский, нидерландский и проч., а также как заимствование из английского во французский.

Слово hand, таким образом, не отличается особой вариативностью. Причём в языках, где есть грамматический род, слово hand, что в случае с «рукой» весьма показательно, соотносится с женским родом.

Бросим беглый взгляд на романскую группу. Латинскому manus наследует mano, соотносясь с английским manual.

Как и следовало ожидать, древним предком является праиндоевропейский корень *an – (m)an(о), (h)an(d), (r)an(ka). При этом женский род – принадлежность и романской mano, и германской hand, и русской рѪкa (rankà/рука). Во всех случаях общему корневому созвучию [an] предшествуют различные призвуки, а это значит, что начальный призвук суть величина непостоянная и переменная; скорее всего, и вовсе наносная. Этот же вывод мы имеем все основания распространить и на послекорневые наросты – предполагая различного вида аффиксальные морфемы, как-то: суффиксы и флексии.

Возникает вопрос: насколько мы можем расширить словарную семью «руси»? Для этого от самых ближайших родственников, то есть родных братьев и сестёр, обратимся к семье двоюродных родственников, то бишь кузенов и кузин, – всё в тех же близкородственных стволовых ветвях индоевропейского языкового древа.

Испанцы называют свои дольмены – anta, то бишь древние… А в каждом городе Европы, пройдясь по улицам, мы непременно увидим вывеску: «Антиквар» – магазин антикварных, то бишь старинных вещей. А то время, конец которому положила эпоха переселения народов, на исходе которой и наступил рассвет русской идеи, мы называем античностью.