Читаем Русский политический фольклор. Исследования и публикации полностью

Нет. Встречи не было. А он э… знать бы, откуда он ехал, там… Со стороны Ленинграда, вот. В общем, всё, все поезда, идут спецпоезда, на особом учете. И всегда они идут секретно, через первый отдел. Так называется. Откуда всегда появляется утечка. Или было от отделения, или от чего… Или почему… В общем… Это было вечерняя школа, сдавали экзамен по математике – сдал… Геометрия с применимой тригонометрией была. Такой предмет. Сижу тогда на последней парте: то один тогда спросит решить, там, шпаргалку бросить, то другой. Подходит учительница. Вот. Гопова. <…> Людмила Александровна. «Слушай, чего ты тут будешь сидеть-то, все равно тебе спасибо не скажут. Сдать сдадут, а спасибо не скажут, иди-ка посмотри, у нас Хрущев сейчас поедет». На вокзал пришел, а вокзал оцеплен. У каждого… в общем, проходы закрыты, чтоб через вокзал не пройдешь. С этой, с этой стороны тоже оцеплено милицией. Народ стоит, а туда не попасть. Перрон пустой и никого нет. Никто и не подходит, ничего. Вдруг какой-то этот, маленький ребенок, там, лет десять, с цветами, под руку милиции как порулил туда, к вагону <смеется>. Милиция – раз, за тем погналась – кольцо разорвалось. И эта толпа – раз! – и уже у вагона. Ку-ку. Вот. Там ему цветов подарил – телохранители эти цветы берут, потом их к себе, ну, чего там. Вот. Ну, что там было? Митинг через открытое окно. Беседа.<…> Но вплотную с народом. Там а… Как всегда, эти обывательские вопросы поднимались. Вот. Как раз там мужчина… <Хрущев спрашивает:> «Как у вас там с мясом?» – «Да у нас грибки». – «Ну, это Божья благодать». Вот в таком духе был разговор, в общем: кто-то с тещей поругался, кто-то чего. Таких-то типа глобальных вопросов или чё, это, там, болезненных, особо не поднимали. По сельской местности каждый свое мещанское чего-то тянул.

Говорят, что жаловались на отсутствие рабочих мест и что потом был построен арматурный завод.

Это я не знаю, мне кажется, не… Не… Не Рыжков ли с Валдая ехал? Тот мужик – молодец, общался с бригадами. Вот. Николай Иваныч Рыжков. Он выходил и вот. Кто-то беседовал, если чего, и спрашивал, и разговаривал, и присылал корреспондентов после своей этой поездки, что даже в «Правде» появлялись личности бологовских, там, инструкторов или машинистов – ну, которые привезли, там, интервью, вот: «Мы с вами беседовали». Я не думал, что центральные газеты <будут писать про бологовских>, думал – хоть попасть вот на центральную газету <смеется>.

А вот что была за история, когда Хрущев через Бологое проезжал?

История? Моя личная или какая? Я кончал вечернюю школу, понятно? Сдал по математике экзамен и сижу там это – спросят – кому-то решаю, шпаргалки подаю. Подходит учительница и говорит: «Слушай, – Людмила Александровна Гопова, – чего ты пишешь тут им и решаешь? Они тебе спасибо не скажут. Иди ты – Хрущев проезжает, и сходи на вокзал: сейчас Хрущев поедет». Понятно? Прихожу – всё оцеплено. Это, милицией. И выходы, чтоб с вокзала не выходили к дверям, и там это как вокзал. Как у нас вокзал – с одной стороны и с другой, и туда на перрон не попасть. Вот и поезд подошел. Понятно? Вот. Там есть – и с цветами стоят, и с букетами – никого милиция не пускает. И вдруг эти, ребятишки, милиционеров – раз! <смеется> – и побежали туда. Никак что трое. Милиция – раз за ними, и вся толпа. И, в общем, ребятишки прорвали так… Значит, подскочили к окну, он окно открыл. Два это, как, мордоворота его охраняют <смеется>. Ему букет – они сразу берут, в сторону. Понятно? Ну, начинает: «Вот, я еду с Ленинграда, ленинградцы там недовольны, значит, насчет реабилитации вот этих, коммунистов… Как вы живете? Как вы?» – «Да у нас сейчас грибы пошли». – «Да это дар Божий! Как насчет мяса?» – «Мясо… <смеется>. Не спрашивайте про мясо. В Ленинград, в Москву ездим за колбасой и за маслом». Понятно? Вот. Ну, а и то какой-то встрял там насчет жилья, что вот живет на общей комна… кухне, и вот ему не дают, и он, это, участник – и вот такую аллилуйю-аллилуйю развил. И это, толпу стали уже милиция, это, отталкивать. Выйти он не вышел, только окно открыл. И всё. И вот два мальчика, с меня, но пошире эти, как называют-то… физиомордии. Вот я его видел. А так… И математику сдал, и увидел Хрущева. Был он загорелый, такой молодцеватый был, вид у него не был как больного еще. Холеный мужичишка. Но «кузькину мать» он не кричал <смеется>. Сказал: «Насчет квартиры вы обратитесь в свою администрацию, вы ко мне с этим вопросом не обращайтесь». Понятно? Он <проситель из народа> как просил, вроде, это – награды, чего он там о награде развоевался, или чего он там… Недоволен на Ленинград <был Хрущев>. <…> Где-то у кого-то нарисовано: сумка через плечо, батон в руках и надпись написана: «Кому еще помочь?»

Это про что?

Перейти на страницу:

Все книги серии Новые материалы и исследования по истории русской культуры

Русская литература и медицина: Тело, предписания, социальная практика
Русская литература и медицина: Тело, предписания, социальная практика

Сборник составлен по материалам международной конференции «Медицина и русская литература: эстетика, этика, тело» (9–11 октября 2003 г.), организованной отделением славистики Констанцского университета (Германия) и посвященной сосуществованию художественной литературы и медицины — роли литературной риторики в репрезентации медицинской тематики и влиянию медицины на риторические и текстуальные техники художественного творчества. В центре внимания авторов статей — репрезентация медицинского знания в русской литературе XVIII–XX веков, риторика и нарративные структуры медицинского дискурса; эстетические проблемы телесной девиантности и канона; коммуникативные модели и формы медико-литературной «терапии», тематизированной в хрестоматийных и нехрестоматийных текстах о взаимоотношениях врачей и «читающих» пациентов.

Александр А. Панченко , Виктор Куперман , Елена Смилянская , Наталья А. Фатеева , Татьяна Дашкова

Культурология / Литературоведение / Медицина / Образование и наука
Память о блокаде
Память о блокаде

Настоящее издание представляет результаты исследовательских проектов Центра устной истории Европейского университета в Санкт-Петербурге «Блокада в судьбах и памяти ленинградцев» и «Блокада Ленинграда в коллективной и индивидуальной памяти жителей города» (2001–2003), посвященных анализу образа ленинградской блокады в общественном сознании жителей Ленинграда послевоенной эпохи. Исследования индивидуальной и коллективной памяти о блокаде сопровождает публикация интервью с блокадниками и ленинградцами более молодого поколения, родители или близкие родственники которых находились в блокадном городе.

авторов Коллектив , Виктория Календарова , Влада Баранова , Илья Утехин , Николай Ломагин , Ольга Русинова

Биографии и Мемуары / Военная документалистика и аналитика / История / Проза / Военная проза / Военная документалистика / Прочая документальная литература / Образование и наука / Документальное

Похожие книги