Русский преферанс

Нигде азартные игры не достигали таких чудовищных размеров, как в Москве; в этом отношении также славился в былые времена и Тамбов. В Москве беспрестанно случались самые скандальные истории, где главная роль принадлежала картам. Так, в первых годах нынешнего столетия там был накрыт русским Сартином,[99] обер-полицмейстером Н. П. Архаровым, большой игорный дом, содержимый парижским искателем приключений Дюкро, известным более под именем Перрена. Ловкий француз был большой мастер своего дела; он выдавал себя за несчастного эмигранта, потерявшего всё состояние во время революции, но в сущности это был прехитрый шулер, погубивший многих молодых людей из лучших фамилий. У него была для виду квартира на Мясницкой, в доме Левашова, но настоящее его логовище было за Москвою-рекою, в Кожевниках, в доме Мартьянова, где собирались играть и кутить. У этого содержателя притона было много помощников обоего пола. В Кожевниках содержала квартиру мадам Пике и жила с хорошенькою швеёю Шевато. Здесь играли в фараон, какой-то немец Мозер, в качестве домашнего друга, держал банк. По показанию хозяйки дома Пике, что в этом доме делалось, она сказать не могла, так как некоторые посетители не встречались друг с другом и их принимали в особых кабинетах и они при входе виделись только с одним Перреном. Там бывали и женщины и, как признавалась мадам Пике, как низко она сама ни упала, но стыдится объяснить всё то, на что эти женщины решались и на что способны решиться. Когда был сделан обыск этой квартиры, то в особом кабинете была найдена небольшая лаборатория, собрание разных физических и оптических инструментов, много книг и рукописей по части алхимии, астрологии и магии, наконец, несколько тетрадей с разными рецептами и средствами к сохранению молодости, красоты, обновлению угасших сил, возбуждению сердечной склонности, пропасть склянок с разными настойками и другими неизвестными жидкостями, множество заготовленных на разных составах конфект и, главное, сверх того, большое количество фальшивых и краплёных карт и подделанной зерни. Как содержатель этого игорного дома Перрен, так и его сотрудники все были высланы за границу.

Главной жертвой этого Перрена был князь Александр Николаевич Голицын, внук знаменитого фельдмаршала князя Михаила Михайловича старшего и сын обер-гофмаршала Екатерины II князя Николая Михайловича. Этот князь Голицын отличался крайним самодурством, за которое в Москве его прозвали именем оперы, бывшей в то время в большой моде, «Cosa rara». Про Голицына рассказывали, что он отпускал ежедневно кучерам своим шампанское, что он крупными ассигнациями зажигал трубки гостей, что он бросал на улицу извозчикам золото, чтобы они толпились у его подъезда, и пр., и пр. Голицын имел 24000 душ крестьян — разумеется, всё это громадное состояние пошло прахом. Голицын проиграл Перрену несколько сот тысяч; он подписывал векселя не читая, сумма прописанных денег на последних ставилась не буквами, а цифрами, так что заимодавцы, на досуге, легко приписывали к означенной сумме по нулю, а иногда по два и по три. Все прочие действия и расходы этого барина были в таком же поэтическом и эпическом размере. В последние годы своей жизни он получал приличное денежное содержание от племянников своих, светлейших князей Меншиковых и князей Гагариных. Никогда он не сожалел о своей прежней пышности и о прежнем своём высоком положении в обществе, а наслаждался по возможности жизнью, был всегда весел духом, а часто и навеселе. Князь Вяземский говорит, уже принадлежавши Екатерининскому времени, он ещё братался с молодёжью и разделял наши невинные и винные проказы. В старости он сохранял вельможескую наружность. Жуковский, нашедши его, по приезде в деревню к молодому Вяземскому, близким домашним человеком и, пеняя ему за некоторые другие его знакомства и связи, похвалил его за то, что он умел привлечь к себе такого степенного и почтенного старичка. Разумеется, он вскоре разглядел его и часто сам смеялся над своим скорым и опрометчивым заключением. Жена этого Голицына, урождённая Вяземская, при жизни его вышла замуж за графа Льва Кир. Разумовского. Князь Голицын, несмотря на шум в обществе, который наделал этот брак, не переставал вести дружбу с графом Разумовским, часто обедывал у своей жены и нередко даже с нею показывался в театре.