— Посмотрите, милостива государ, какой беля штюкс бальтует на задни пугвошка Иван Спиридоновиш.
Медведь захохотал во всё горло и прокричал громовым голосом:
— Иван Спиридонович! Что это, батюшка, за драпировка развешана у вас по пуговицам-то?
Иван Спиридонович осматривался, не понимал ничего.
Между тем Вера Андреевна ушла в свою комнату плакать, а Хрюкченко, которому страх как хотелось придраться к Ивану Спиридоновичу, подошёл к нему и начал вместе с другими рассматривать болтавшуюся штуку, которая сначала показалась ему похожей на кисет.
Это в самом деле было какое-то вязание с кисточкой на конце.
— Ба, да это колпак! — вскрикнул вдруг Хрюкченко. — Что это? Каким образом? Откуда?
И между тем как Хрюкченко терялся в догадках, а Иван Спиридонович старался обратить в шутку это обстоятельство, все гости с хохотом обступили их.
— Да это мой колпак, — проговорил Хрюкченко, успев рассмотреть свою находку, — клянусь честью, мой! Это колпак, в котором я всегда сплю! Что за чудо?!
Чтобы убедиться ещё более, Хрюкченко надел колпак себе на голову.
— Ну, конечно, мой, — продолжал он задыхающимся голосом, как китайский мандарин, расхаживая в своём необыкновенном костюме. Все помирали со смеху.
Но змея ревности повернулась уже в груди Хрюкченко: единственный глаз его налился кровью; лицо так побледнело, что на нём даже незаметно стало упомянутых сшивок.
— Га, любезнейший, — простонал он, подступая с бешенством к Ивану Спиридоновичу и забывая, что несчастный колпак всё ещё торчал у него на голове, — каким образом? Откуда он попал на вашу пуговицу? Мой колпак всегда лежит у меня под подушкой… Отвечай, предатель, как он к тебе зашёл?!
— Право, я не понимаю, — отвечал сконфуженный Иван Спиридонович, у которого из ума вышли давешние проделки Гогоши.
— А, ты не понимаешь, — кричал Хрюкченко выходя из себя, — нет, красавчик, у колпака ног нету… сам он к тебе не придёт! Так вот что значат эти поцелуи, которые я давеча слышал! О, проклятье!
В эту минуту ярость Хрюкченко дошла до неистовства; как тигр бросился он на Ивана Спиридоновича и хотел схватить его за воротник, но присутствовавшие, которые продолжали ещё смеяться, видя, что сцена эта может кончиться неблагоприятно, растащили двух противников.
Хрюкченко овладела настоящая демономания: рот его залился пеной, лицо искривили судороги, он рыкал, как лев, попавший в капкан. Наконец, в совершенном беспамятстве его положили на постель и передали во власть Ивана Крестьяновича.
На другой день у него открылась белая горячка. В расстроенном его воображении фигура Ивана Спиридоновича переместилась как-то в преферанс. Ему казалось, что мундир на нём не тёмно-зелёный, а из какой-то белой материи с синими крапинками и что вместо пуговиц у него все червонные тузы.
— Давайте его сюда! Я задушу этого проклятого демона! — вскрикивал он диким голосом.
Иногда бред изменялся, и Хрюкченко представлялось, что он колпак.
В это время он горько плакал и, схватив за руку испуганную жену, повторял умоляющим голосом: «Скажи, друг мой Верочка, ведь я колпак?»
Чтобы успокоить больного и боясь ему противоречить, Верочка со слезами на глазах отвечала: «Да, мой друг, ты колпак!»
Если рассмотреть хорошенько, что такое жизнь, так увидишь ясно, что тут царствуют два деспота: счастье, за которым люди порскают, как борзые собаки за зайцем, и несчастье, с которым они постоянно борются и употребляют все силы, чтобы вырваться из железных когтей его и потом снова пуститься за счастьем.
И — странное дело — другой целую жизнь возится с этим демоном, истощает в этой возне все силы ума и тела, бьётся, выходит из себя, зовёт на помощь всю власть людскую — и всё напрасно, а того не знает, глупый, что иногда стоит только сыграть пульку в преферанс, и несчастье отвяжется от него, как лихорадка от хинной соли.
Вот этот случай с Петром Петровичем, о котором я хочу рассказать, доказывает ясно, что это не софизм, не фарс, а настоящее дело — непреложная истина. Петра Петровича постигло страшное несчастье.
Но я расскажу сначала в коротких словах, что такое Пётр Петрович. Видите ли: это молодой человек лет 25, он служит в одном из лучших присутственных мест в N… и получает значительное жалованье. В обществе, к которому принадлежит, известен он как славный малый, как умный и милый молодой человек. Он любит литературу, восхищается Сю и Дюма, боготворит Гоголя и выписывает «Отечественные записки». Иногда заносится даже в политическую экономию. Значит, он идёт вровень со своим веком. Но, как и все смертные, Пётр Петрович имеет кое-какие недостатки: он пылок, ветрен и часто не рассуждает о том, что делает.