Русский романс. Неизвестное об известном

Я не знаю, когда он понял, что не служба, а именно музыка суть его настоящее призвание. Но что понял – точно. Иначе не стал бы уже в довольно зрелом возрасте нанимать себе очень хороших музыкальных педагогов. Не стал бы время от времени сетовать на то, что его музыкальное образование, в сущности, так и осталось дилетантским.

Конечно, романсы писали и до него. Писали, в частности, и те, кто служил вместе с ним в гвардии. Но только романсы Титова, во многих из которых («Птичка божия не знает», «В минуту трудную») ясно чувствуется танцевальная основа, впервые в истории русской музыки обрели такую популярность. «Разыгранный Фрейшиц Перстами робких учениц» – писал Пушкин в «Онегине». Точно так же любая русская барышня в николаевские времена «разыгрывала» перстами настоящий шлягер того времени – романс Титова «Коварный друг, но сердцу милый».

Уже упоминавшийся нами Бернард, который как издатель отлично разумел что почём, охотно издавал не только романсы, но и танцы Титова, которые танцевали и в великокняжеских дворцах, и в провинциальных сельских усадьбах.

Популярности Титова, писавшего музыку главным образом на стихи русских поэтов – Пушкина, Лермонтова, Жуковского, Баратынского, Кукольника – способствовал и начавшийся после победы в войне 1812 года общественный подъём, на фоне которого модные когда-то французские песенки постепенно стали заменяться на чисто отечественные салонные произведения. Сам Титов как-то очень проницательно подметил: «Всё, что наше, русское, родное, мы того ценить не умеем и к стыду нашему кадим и преклоняемся всему чужеземному… Но придёт время, когда достойному воздадут достойное».

Главное, что что отличает романсы Титова – а их насчитывается около шестидесяти – это искренность и теплота чувства, какая-то совсем уж неведомая нашему веку наивная сентиментальность, меланхолия, отлитые в певучие, главным образом куплетного склада, запоминающиеся и понятные каждому мелодии.

Во всём этом тогда безусловно нуждалось русское общество. И вместе с тем в титовских романсах – неподкупная простота, чистота и искренность, какой-то невероятный внутренний свет, которые очень хорошо ощущала не только широкая публика, но и лучшие музыканты того времени. Некоторые из романсов Титова были отредактированы Глинкой. Александр Варламов, сам великий волшебник романса, посвятил Титову один из своих шедевров – «Соловьём залётным юность пролетела – на стихи Кольцова.

И не только музыканты. Явно не случайно один из романсов Титова вспоминает в своих «Записках охотника» Тургенев. И кому было дело до того, что высоколобые учёные мужи от музыки не без снисходительности называли то, что делали Титовы, просвещённым дилетантизмом? Как говорят в русском народе, хоть горшком назови, только в печку не ставь!

Могила Н. А. Титова на Смоленском православном кладбище в Петербурге

Кто первым назвал Титова «дедушкой русского романса» – именно эти слова выбиты на могиле Титова на петербургском Смоленском православном кладбище?

Есть разные версии. По одной из них, это был Александр Сергеевич Даргомыжский, переложивший на два голоса романсы Титова «Прости на долгую разлуку» и «Цветок». А известный музыковед рубежа XIX и ХХ веков Сергей Булич почти официально закрепил это прозвище. Известный же музыковед советского времени Борис Асафьев чуть подправил его, назвав «пионерами» русского романса не одного, а трёх Титовых – не только Николая Алексеевича, но и его брата Михаила Алексеевича и их двоюродного брата Николая Сергеевича.

Кроме того, судя по воспоминаниям современников – не только музыкантов! – он был просто очень по-русски добрый и широкий душою человек. Он был мастер жить, угощать, был красноречивым, обходительным и хлебосольным хозяином – средства позволяли! В его доме всегда были люди, в частности, дамы, неизменно обожавшие его – несмотря на то, что женат был Титов на Софье Смирновой, одной из первых московских красавиц.

Писал Титов и стихи, но очевидно их стеснялся, поскольку сохранились они в только в рукописной тетради, не без юмора названной им «Мои вдохновения и глупости» с посвящением «Моим сыновьям».

Посвящение такое:

«Кто глупостей не делал в этом мире?
Иной писал стихи, иной бряцал на лире.
Стихи и музыку мне Бог послал в удел,
Любя душою их, писал я, как умел.
А потому прошу я снисхожденья
При представленьи вам – минуты вдохновенья».

Что тут ещё добавишь?

«Мало в жизни знал он радости…» Александр Егорович Варламов