Русский романс. Неизвестное об известном

Орловы жили на широкую ногу, и Семёновское-Отрада было одним из самых роскошных дворянских гнёзд Подмосковья – с роскошным пейзажным парком, в котором жили олени и косули, с фонтанами, скульптурами и павильонами, с мавзолеем-усыпальницей владельцев, наконец, с роскошным дворцом. Его проект принадлежал то ли Карлу Ивановичу Бланку, то ли Василию Ивановичу Баженову – первое вероятнее.

«Забвенью брошенный дворец…» Усадьба Семёновское-Отрада, где прошли молодые годы А. Л. Гурилёвам

Через полтора десятка лет после печально памятного октября 1917 года обширное поместье перешло к другим хозяевам жизни – НКВД и его преемникам (в частности, на территории орловского имения находилась Дальняя дача Сталина). В их собственности Семёновское-Отрада находится до сих пор.

Но однажды всемогущей «конторе» попросту надоело поддерживать в порядке изрядно обветшавший старинный дворец – для ведомственного санатория в конце прошлого века построили безликое новое здание.

Дворец же и усадебные строения уже много лет пребывают в разрухе и запустении. Впрочем, будем объективны: если бы усадьба, подобно многим в России, осталась бы без хозяина, даже того, что сохранилось сейчас, мы бы не увидели – растащили бы всё до кирпичика. Сейчас же – пусть со стороны – ансамбль орловской усадьбы, вернее, то, что от него осталось, вполне можно увидеть.

К чему я это рассказала? А к тому, что современное печальное состояние Семёновского-Отрады поневоле заставляет вспомнить судьбу одного из самых известных её уроженцев. Звали его Александром Львовичем Гурилёвым. Кто он был? В первую голову – композитор, а кроме того – пианист. Скрипач. Актёр. Словом – Артист, именно в таком написании. Но в первую голову – Музыкант.

Родился Гурилёв, как считает большинство историков, в Семёновском-Отраде в 1803 году, за год до Михаила Ивановича Глинки. Родился в семье музыканта, точнее, хорового дирижёра, крепостного в поместье младшего из обласканных предыдущим веком братьев Орловых – Владимира Григорьевича.

Сколько раз в биографиях великих композиторов, певцов, инструменталистов мы встречаем их непреклонных отцов – даже относящихся к тому же «цеху»! – которые решительно и категорически возражают против того, чтобы любимое дитятко шло по его стопам. Мол, нормальную профессию получать надо, а не на скрипочке пиликать!

Александр Львович Гурилёв

Совсем не то было с Сашей Гурилёвым. Музыка, надо полагать, в его доме – как и в доме Булаховых, Алябьевых, Верстовских – звучала круглые сутки. И отец, приметив, как мальчик слушает её, всячески поощрял его увлечение. Известно, что будущий автор «Сердца-игрушки» с семи лет играл на скрипке и альте в крепостном оркестре, и не только играл – что-то пытался сочинять и сам.

Конечно, это было чисто детское баловство (хотя оркестр отца некоторые его пьесы исполнял), но и к нему старший Гурилёв относился серьёзно, отсылая их прославленному Джону Филду. Отлично понимая при этом, что настоящее, полноценное музыкальное образование крепостному мальчишке получить было невозможно.

Филд, ирландец по рождению, был одарённейшим композитором – создателем жанра ноктюрна в его современном понимании, пианистом-виртуозом и, как выяснилось впоследствии, в России, где Филд поселился с 1804 года, педагогом от Бога. У него учились Глинка, Верстовский, Дюбюк, Девитте и другие прославившиеся у нас в стране и в Европе музыканты.

Филд признал несомненный талант юного Гурилёва и счёл возможным развивать его как пианистические, так и композиторские способности – последние всё более склонялись к вокальным сочинениям.

Жизнь крепостному, что бы там ни толковали современные апологеты «необходимости самовластья и прелестей кнута», совсем не казалась мёдом. Но барин, каким бы злыднем он не был, в любом случае обязан был предоставлять своим холопам крышу над головой и кормить их. Граф же Орлов в 1831 году, без малого девяноста лет от роду, умер, и Гурилёвы получили, вписавшись в мещанское сословие, вольную, которая вместе с личной свободой – момент, вне всякого сомнения, положительный! – принесла и суровую необходимость всякий день радеть в самом буквальном смысле о хлебе насущном. А музыка, увы, не тот товар, который нужен сегодня и ежедневно каждому.

Конечно, очень хорошо, что Гурилёв был по достоинству оценён талантливым музыкантом и преуспевающим издателем музыкальных сочинений Матвеем Бернардом (да и другими издателями!), который охотно стал издавать его первые вокальные сочинения. Считается, что Гурилёв написал около двухсот романсов, из них при его жизни было опубликовано всего 90.

Гурилёву повезло, что ещё в молодые годы он попал в круг, как бы сейчас сказали, прогрессивной московской интеллигенции 1830-х годов, где мог знакомиться с новыми сочинениями Пушкина, Лермонтова, Кольцова и других замечательных поэтов. Вдобавок приютил, точнее, взял в свой квартет, явно знавший и ценивший его по орловским концертам князь Н. Б. Юсупов.