Русский романс

Мы пьем, веселимся, а ты, нелюдим,
      Сидишь, как невольник, в затворе.
И чаркой и трубкой тебя наградим,
      Когда нам поведаешь горе.

Не тешит тебя колокольчик подчас,

      И девки не тешат. В печали
Два года живешь ты, приятель, у нас, —
      Веселым тебя не встречали.

«Мне горько и так, и без чарки вина,

      Немило на свете, немило!
Но дайте мне чарку; поможет она
      Сказать, что меня истомило.

Когда я на почте служил ямщиком,

      Был молод, водилась силенка.
И был я с трудом подневольным знаком,
      Замучила страшная гонка.

Скакал я и ночью, скакал я и днем;

      На водку давали мне баря,
Рублевик получим и лихо кутнем,
      И мчимся по всем приударя.

Друзей было много. Смотритель не злой;

      Мы с ним побраталися даже.
А лошади! Свистну — помчатся стрелой…
      Держися седок в экипаже!

Эх, славно я ездил! Случалось, грехом,

      Лошадок порядком измучишь;
Зато, как невесту везешь с женихом,
      Червонец наверно подучишь,

В соседнем селе полюбил я одну

      Девицу. Любил не на шутку;
Куда ни поеду, а к ней заверну,
      Чтоб вместе пробыть хоть минутку.

Раз ночью смотритель дает мне приказ;

      „Живей отвези эстафету!“
Тогда непогода стояла у нас,
      На небе ни звездочки нету.

Смотрителя тихо, сквозь зубы, браня

      И злую ямщицкую долю,
Схватил я пакет и, вскочив на коня,
      Помчался по снежному полю.

Я еду, а ветер свистит в темноте,

      Мороз подирает по коже.
Две версты мелькнули, на третьей версте…
      На третьей… О господи боже!

Средь посвистов бури услышал я стон,

      И кто-то о помощи просит.
И снежными хлопьями с разных сторон
      Кого-то в сугробах заносит.

Коня понукаю, чтоб ехать спасти;

      Но, вспомнив смотрителя, трушу,
Мне кто-то шепнул: на обратном пути
      Спасешь христианскую душу.

Мне сделалось страшно. Едва я дышал,

      Дрожали от ужаса руки.
Я в рог затрубил, чтобы он заглушал
      Предсмертные слабые звуки.

И вот на рассвете я еду назад.

      По-прежнему страшно мне стало,
И как колокольчик разбитый, не в лад,
      В груди сердце робко стучало.

Мой конь испугался пред третьей верстой

      И гриву вскосматил сердито:
Там тело лежало, холстиной простой
      Да снежным покровом покрыто.

Я снег отряхнул — и невесты моей

      Увидел потухшие очи…
Давайте вина мне, давайте скорей.
      Рассказывать дальше — нет мочи!»

<1868>

АЛЕКСЕЙ ИВАНОВ-КЛАССИК (1841–1894)

512. В остроге [518]