Русский романс

Спи, младенец мой прекрасный,
        Баюшки-баю.
Тихо смотрит месяц ясный
        В колыбель твою.
Стану сказывать я сказки,
        Песенку спою;
Ты ж дремли, закрывши глазки,
        Баюшки-баю.

По камням струится Терек,

        Плещет мутный вал;
Злой чечен ползет на берег,
        Точит свой кинжал;
Но отец твой старый воин,
        Закален в бою:
Спи, малютка, будь спокоен,
        Баюшки-баю.

Сам узнаешь, будет время,

        Бранное житье;
Смело вденешь ногу в стремя
        И возьмешь ружье.
Я седельце боевое
        Шелком разошью…
Спи, дитя мое родное,
        Баюшки-бою.

Богатырь ты будешь с виду

        И казак душой.
Провожать тебя я выйду —
        Ты махнешь рукой…
Сколько горьких слез украдкой
        Я в ту ночь пролью!..
Спи, мой ангел, тихо, сладко,
        Баюшки-баю.

Стану я тоской томиться,

        Безутешно ждать;
Стану целый день молиться,
        По ночам гадать;
Стану думать, что скучаешь
        Ты в чужом краю…
Спи ж, пока забот не знаешь,
        Баюшки-баю.

Дам тебе я на дорогу

        Образок святой:
Ты его, моляся богу,
        Ставь перед собой;
Да, готовясь в бой опасный,
        Помни мать свою…
Спи, младенец мой прекрасный,
        Баюшки-баю.

1840

236. Воздушный корабль [247] (Из Цедлица)

По синим волнам океана,
Лишь звезды блеснут в небесах.
Корабль одинокий несется,
Несется на всех парусах.

Не гнутся высокие мачты,

На них флюгера не шумят,
И молча в открытые люки
Чугунные пушки глядят.

Не слышно на нем капитана,

Не видно матросов на нем;
Но скалы, и тайные мели,
И бури ему нипочем.

Есть остров на том океане —

Пустынный и мрачный гранит;
На острове том есть могила,
А в ней император зарыт.

Зарыт он без почестей бранных

Врагами в сыпучий песок,
Лежит на нем камень тяжелый,
Чтоб встать он из гроба не мог.

И в час его грустной кончины,

В полночь, как свершается год,
К высокому берегу тихо
Воздушный корабль пристает.

Из гроба тогда император,

Очнувшись, является вдруг;
На нем треугольная шляпа
И серый походный сюртук.

Скрестивши могучие руки,

Главу опустивши на грудь,
Идет и к рулю он садится
И быстро пускается в путь.

Несется он к Франции милой,

Где славу оставил и трон,
Оставил наследника-сына
И старую гвардию он.

И только что землю родную

Завидит во мраке ночном,
Опять его сердце трепещет
И очи пылают огнем.

На берег большими шагами

Он смело и прямо идет,
Соратников громко он кличет
И маршалов грозно зовет.

Но спят усачи-гренадеры —

В равнине, где Эльба шумит,
Под снегом холодной России,
Под знойным песком пирамид…

1840

237. Соседка [248]