Русский щит

Дмитрий Александрович подолгу смотрел с городской стены на ратную потеху. Часто и сам садился на коня, выезжал в поле. Добивался, чтобы воеводы и дружинники понимали его с полуслова, бросались, куда нужно, по взмаху княжеского меча. Старался лично вникать во все дела. Крепко помнил Дмитрий воинскую мудрость, отцами и дедами завещанную: могучие лесные звери, одной головы над собой не имея, при всей силе своей добычей охотника становятся. Так и войско – без крепкой княжеской руки побеждено будет…

2

В овраг за усадьбой Ивана Федоровича все чаще и чаще приходили неведомые никому люди, скрывались в келье Имормыжа. Боярин Антоний чуть не каждый день ездил теперь по дороге, тянувшейся вдоль озерного берега к усадьбе.

Большой воевода Иван Федорович хвалил молодого боярина: цены не было Антонию в тайных делах. Обо всем, что случалось на Руси и в Орде, первыми узнавали в Переяславле!

Накануне Юрьева дня весеннего[52] пришел из Новгорода Прошка. Даже Антоний не сразу признал его в монахе, до глаз закутанном в рясу. Но только эта хитрость помогла Прошке благополучно добраться до Переяславля: великий князь поставил воинов на новгородских рубежах, никого не пропускал из Новгорода в Низовскую землю.

Послушать вестника приехал сам князь Дмитрий.

Иван Федорович проводил князя в избу, притулившуюся к частоколу в дальнем углу усадьбы. Возле дверей избы стояли два вооруженных холопа. Старый воевода умел оберегать тайну: вестников, доставленных в избу по подземному ходу, не выпускали во двор даже ночью, скрывая не только от чужих людей, но и от постоянных обитателей усадьбы.

Холопы, узнав князя и воеводу, склонились в поклоне, открыли дверь в избу.

– Сиди! Сиди! – махнул рукой воевода вскочившему со скамьи Прошке. – Разговор будет долгий…

Прошка сел, ожидающе впился глазами в князя.

Но Дмитрий сначала подошел к Антонию, спросил:

– Что нового привез вестник?

Антоний пояснил, что многое из того, что рассказал Прохор Суздалец, и раньше было известно. Но вот о женитьбе великого князя Ярослава Ярославича на дочери новгородского боярина Юрия Михайловича Оксинье он услышал впервые. Да и о недовольстве во Пскове наместником Святославом, старшим сыном великого князя, тоже…

Иван Федорович с сомненьем покачал головой:

– Не привяжет к себе этой женитьбой великий князь новгородцев! Господа новгородская себе на уме, не допустит его всевластия. А тесть теперешний, Юрий Михайлович, и без того за Ярослава стоял. Ошибся тут Ярослав…

Антоний предположил:

– А может, неустойчив стал князь великий в Новгороде, оттого и мечется?

Прохор подтвердил, что очень может быть и так. Шепчутся люди в Новгороде, что крут характером князь Ярослав, несправедлив. Вспоминают добрыми словами князя Дмитрия. А в Пскове сына Ярославова почти и не слушают, в Детинец допускают только к заутрене, по праздникам, а в остальные дни держат за стеной, на ближнем посаде. Но явного мятежа против Ярослава в Новгороде пока нет…

– Нет, так будет! – решительно сказал Дмитрий. – А мы подождем. Люб мне Переяславль, отчина моя. Жить здесь не скучно. Так, что ли, бояре?

– Разумно, княже, разумно, – поддержал Иван Федорович.

– А дружина твоя, княже, за третью тысячу перевалила! – неожиданно сказал Антоний.

Вставил свое слово и Прохор:

– Люди в Новгороде говорят, что у переяславского князя десять тысяч ратников в лесах спрятано…

Переяславцы рассмеялись.

– То-то князь Ярослав беспокоится, соглядатаев шлет! Может, который из них, от наших застав бегая, со страху и двадцать тысяч насчитал!

Прохор смотрел на веселые лица переяславцев и думал, что не ошибся, связав с ними свою судьбу. Раз так шутят, значит, чувствуют свою силу!

Князь Дмитрий поинтересовался, где Прохора товарищ, с которым он был в Переяславле.

– Акимку я в лавке оставил, – пояснил Прохор. – В нашем купеческом деле без своего глаза нельзя…

Все снова рассмеялись. Дмитрий пошутил:

– Гляди-ка, с легкой Антониевой руки парень купцом стал! Может, и прибыток с него моей казне будет. Соседи-то, поди, уже не Прошкой зовут, а Прохором?

– Бывает и так, княже, – засмущался тот.

– Торговать – торгуй, – назидательно проговорил Антоний, – но помни, что торговля твоя только подспорье в главном деле. – Служи князю честно и вознагражден будешь поболе, чем в лавке наторгуешь!

– Я помню, – заверил Прохор.

– А сейчас в Кострому пойдешь, – продолжал Антоний. – Там князь Василий, младший брат великого князя Ярослава, тоже женитьбу задумал. На свадьбу князья приедут, много интересного услышать можно. Пусть твой Аким еще поскучает без хозяина…

Не ошибся боярин Антоний, посылая Прохора Суздальца в Кострому. Вести были важные.

Сам великий князь Ярослав Ярославич на свадьбу к брату ехать не пожелал, прислал только боярина, да и то не из самых больших. Подарки тоже были скудные. Боярин князя Ярослава держался в Костроме дерзко, неуважительно. Князь Василий обиделся.

Потому не удивились в Переяславле, когда вдруг приехал из Костромы тайный посол, боярин Семен Тонильевич.