Русский щит

— Чего ж они стоят? Чего ждут? — обеспокоенно спрашивал воевода Федор. — Может, биться не хотят?

— Может, и вправду не хотят, — сказал вдруг Дмитрий. — Пока немецкое войско у нас за плечами, к Раковору приступать нельзя. Видно, немцы без боя задумали оборонить город. А сражаться опасаются. После Ледового побоища и взятия Юрьева спеси у них поубавилось![55]

Русские полки медленно двинулись через реку навстречу врагу. На перестрел от рыцарского войска Дмитрий приказал остановиться.

Рыцарский строй, отсвечивавший железом доспехов, оставался неподвижным. Впереди конных рыцарей, составив вплотную большие черные щиты и выставив длинные копья, вытянулись в сплошную линию пешие немецкие латники.

Дмитрий ждал атаки немецкой «железной свиньи».

С наступавшими немцами новгородцы биться умели. Нужно было только сдержать их первый, самый страшный натиск. Потом сомкнутый строй рыцарской конницы рассыпался, закованные в железо неповоротливые всадники тонули в толпе новгородских ополченцев, а крылья русских конных дружин завершали разгром…

Но сейчас немцы стояли неподвижно.

Нападать первыми на их железные ряды было то же, что прорубать мечом крепостную стену. Даже лошади были закованы в броню.

Туловище и руки рыцаря защищала кольчуга, а поверх кольчуги — латы. На ногах — железные сапоги. Шею прикрывал кольчужный капюшон, спускавшийся на грудь.

В кованом рыцарском шлеме прорезались только узкие щели для глаз и дыхания. Попасть стрелой в эти щели можно было только случайно. У каждого рыцаря — щит, длинное тяжелое копье, меч, кинжал, боевой топор. Мечи и кинжалы привязывались к широкой рыцарской перевязи ремнями, чтобы не потерять оружие в бою…

Воевода Иван Федорович, перечисляя как-то молодому Дмитрию предметы рыцарского вооружения, дважды загибал все пальцы на обеих руках. Непомерной тяжестью давили доспехи на плечи рыцаря. Выбитый из седла, он уже не мог без посторонней помощи влезть на коня. В немецких замках у ворот строили помосты со ступенями, и только с этих помостов рыцари садились в седла. Неповоротлив рыцарь в бою, если оторвать его от строя, окружить со всех сторон.

Но сейчас перед русским войском стояла сплошная железная стена…

Стрелы русских лучников ломались, ударяя о доспехи и щиты врага. Немецкие же стрелы, которые пускали из-за спин своих пеших ратников арбалетчики,[56] пронизывали легкие русские кольчуги. Особенно большие потери были в новгородском ополченье: кольчуги и железные нагрудники не все ратники имели…

Падали на снег русские воины, орошая его кровью.

К Дмитрию подъехал князь Довмонт:

— Нельзя так стоять! Побьют ратников без толку!

Дмитрий сердито оборвал его:

— Сам вижу, что стоять худо! Но и идти на копья — не лучше!

А тяжелые арбалетные стрелы летели и летели из немецкого строя, находя новые жертвы…

«Удивить — значит победить! — билась в голове Дмитрия настойчивая мысль. — Удивить… А что, если…»

И Дмитрий подозвал воеводу Федора:

— Поспеши в обоз. Скажи мастеру Тогалу, чтобы привез на этот берег пороки. Да каменных ядер возьми побольше! Потревожим рыцарей!..

Федор быстро справился с поручением. Вскоре через головы новгородского ополченья полетели тяжелые каменные ядра, сбивая с коней рыцарей, проламывая латы, калеча лошадей.

Рассыпалась сплошная линия щитов впереди рыцарской конницы. Пешие немецкие латники, бросая копья, попятились назад, торопясь скрыться за спинами всадников.

И не выдержали немцы!

Взревели, возвещая атаку, боевые рожки. Двинулась вперед на новгородский лицевой полк железная немецкая «свинья».

Князь Дмитрий, сын Невского, навязал немецким военачальникам свою волю, повернул по-своему ход битвы!

С оглушительным лязгом оружия и воинственными криками рыцарская конница врезалась в строй новгородского ополчения. Попятились новгородцы под страшным напором. Все дальше и дальше, разрезая их строй, пробивался немецкий железный клин.

Всадники в рыцарских доспехах, мерно поднимая и опуская тяжелые мечи, плыли над головами пеших новгородских ратников, как черные варяжские ладьи по бурным волнам. И, как ладьи, тонули в волнах новгородского ополченья.

На помощь новгородцам Дмитрий Александрович двинул с левого крыла немногочисленную конную дружину князя Михаила Тверского.

Как и ожидал Дмитрий, это не было неожиданностью для немцев. Отряд рыцарей, прикрывавший фланг немецкого войска, неторопливо выехал навстречу тверичам и задержал их. Дружинники князя Михаила отчаянно рубились, но прорваться через заслон не могли.

А к месту схватки уже спешили другие рыцарские отряды. Еще немного, и тверичи будут смяты.

Дмитрий оглянулся.

За его спиной плотными рядами стояла заждавшаяся переяславская рать. Правее ее — конные дружинники князя Довмонта, отличавшиеся от остального русского войска темным цветом доспехов: на псковичах были и литовские, и шведские, и немецкие панцири. А еще дальше, на самом краю, застыли в ожидании владимирцы князя Светослава.

Вот она, прибереженная сила, которая переломит ход сражения!

Дмитрий снял остроконечный позолоченный шлем, торжественно перекрестился, кивнул воеводе Федору:

— С богом! Вперёд!