Русский шейх

Выйдя из номера, шел в другие апартаменты. Туда уже должны были привести Амину. Не знаю, смогу ли ей сходу сказать, что я ее сын. Сложно столько лет видеть эту женщина в своих владениях и помнить наставления отца: не трогай ее, пусть доживает отпущенное ей. А потом вдруг узнать, что она не просто одна из его наложниц, она моя мать… И ведь ни разу у нас с ней не получилось поговорить. Ни разу. Я сам держался от нее подальше.

Подойдя к двери другого президентского люкса, дернул за ручку. В холле на диване сидела Амина и по периметру стояли мои люди. Они сразу же поклонились и вышли.

– Господин, мы за дверью, – произнес Абдул.

Я ему кивнул и перевел взгляд на Амину. Вся жизнь промчалась перед глазами. Детство, отрочество, юность, молодость… Мне 30 лет. А я только сейчас увидел свою мать глазами сына, а не глазами шейха, которому отец велел не выгонять ее.

– Ты уже выяснил правду? – спокойно она произнесла.

Я же бросился к ее ногам и положил голову к ней на колени. Слова больше не требовались. Достаточно ее материнской ласки и моего сыновнего почтения. Матушка гладила меня по голове.

Несколько минут я так и просидел на полу, не смея поднять на нее глаза. Я рыдал. Рыдал как ребенок, у которого украли детство и родную мать. Я рыдал как тот, кто натворил много зла и вдруг начал раскаиваться. Но что мне делать? Как быть? Я же меж двух огней. Между Востоком и Западом…

– Мама, прости меня. Прости моего отца. Прости мой народ. Это традиции. Он ничего не мог поделать, как и я не могу. Некоторые считают, что шейхи все могут. Да, могут. Но не все! Мы в еще более жестких рамкам, чем обычные люди.

– Сынок, я понимаю. Но у меня было украдено самое дорогое. Самое ценное! У меня был украден сын! И время с ним! Я не нянчила тебя, не прижимала к груди, не кормила, не растила, не обучала. У меня все это было украдено! Этого ничем не вернуть. И я не могу простить ни твоего отца, ни его народ. Почему я говорю ни его народ, потому что этот народ не твой. А только наполовину! Ты не можешь отрицать своих корней, которые дала тебе я.

– Мама, с этого же мгновения ты свободна и вольна делать что хочешь. Хочешь вернуться в Россию – вернешься в тот же день. Я одарю тебя деньгами и подарками, чтобы искупить свою вину.

– Ты ни в чем не виноват! Ты был ребенком, которого у меня украли! Не ты должен извиняться, – обняла меня, когда я решился поднять на нее глаза.

Чувствуя теплые материнские объятия, зарыдал как ребенок. Несмышленый малыш, который наконец нашел свою мамочку. Он долгие годы скитался в ее поисках, много пережил, но все-таки нашел ее. Пусть ему уже 30, но это все же случилось.

– Отпусти Софью! – начала и она плакать.

Как она держалась до этого, уму не приложу.

– Мам? Ты думаешь не о себе, а о ней? – спросил дрожащим голосом. – Почему? Ты же хотела ее убить, ты дала ей яд.

– Да, я дала ей яд. Потому что она бы забеременела от тебя и ты бы забрал ее ребенка! Так и было бы! Если в моих силах хотя бы одно моральное насилие над матерью и ребенком избежать, я это сделаю. Отпусти ее!

– Я не могу. Она же расскажет, что здесь происходит.

– Ты шейх, ты властелин в своем эмирате! Ты можешь! Ты можешь многое! А она… Она не расскажет, если ты изменишь традиции! Если ты… Отпустишь всех наложниц, компенсируешь им их страдания деньгами. Проще говоря, откупишься. Твоя совесть будет чиста.

– Мама, я не могу! Ты просишь невозможное. Ты просишь достать луну.

– Я не прошу достать луну. Я прошу тебя стать человеком. И человеком ты станешь только тогда, когда не будешь приносить страдания другим людям.

– Я не буду приносить страдания другим людям только, если умру, – усмехнулся.

– Нет. Если умрешь, ты принесешь страдание мне и своим детям. Тебе нужно лишь в своих владениях освободить наложниц. Поверь, им не так много нужно для откупа. А женщин без принуждения ты найдешь много. Ты очень красивый. В тебе самые лучшие качества обоих народов. Даже если бы ты был бедняком, отбоя у женщин у тебя не было бы. Пожалуйста, распусти гарем. Отпусти своих невольниц! Я знаю, их много сотен. Но ты даже не представляешь, как ты осчастливишь девушек, их семьи и меня…

Я сел рядом с ней на диван. В чем-то она права… Я многое могу. Но стоит ли игра свеч. Зачем отпускать всех женщин из гарема? Можно ведь обойтись малым – просто не брать новых. А те, кто есть, пусть доживают в комфортных условиях. Не буду их отдавать дальше. Пусть живут и радуются жизни. Почему нет?

– Мама, я подумаю. Не могу сейчас ответить, потому что это не так просто. Мне нужно проконсультироваться с юристами, как это лучше сделать, – произнес стандартную ничего не значащую фразу.