Русский Шерлок Холмс. История русской полиции

Усилили борьбу с нищенством, действуя незамысловато, в стиле эпохи: время от времени устраивали массовые облавы, потом отловленных сортировали: молодых и крепких либо сдавали в солдаты, либо отправляли куда-нибудь на работы («великие стройки» продолжались – прокладывали каналы, устраивали новые гавани, осушали заболоченные места в Петербурге, чтобы строить там дома). Старых и дряхлых определяли в монастыри или появившиеся к тому времени богадельни.

Всерьез занялись борьбой с тогдашними нарушителями правил уличного движения – слишком многие гоняли лошадей во весь опор, частенько сшибая с ног, а то и калеча прохожих. Предписывалось, чтобы езда по улицам «была тихой и смирной».

Ну и, конечно, боролись с извечным русским злом – пьянством и логически проистекающими из него «предерзостями и драками». Пикеты и караулы у рогаток-шлагбаумов были обязаны следить, «дабы пьяные по улицам не зорили и песен не кричали, а которые будут то чинить, и таких ловить и приводить в полицию». Однажды борьба с пьянством вылилась в форменный анекдот. Любимый шут царицы Балакирев даже на фоне того, отнюдь не страдавшего трезвостью, времени славился вовсе уж безудержным пьянством и устраивал у себя феерические кутежи. Применять к своему любимцу какие-то жесткие меры императрица не хотела, но однажды на нескольких оживленных столичных улицах появились полицейские и под барабанный бой объявили: отныне всем петербургским обывателям, «коего бы звания ни были», настрого запрещено принимать Балакирева у себя и посещать его дом. Вскоре, правда, опять-таки под барабанный бой, запрет отменили, однако при посещении Балакирева и приеме его у себя строжайше запрещалось предаваться пьянству (и все, полагаю, пошло по-прежнему: ну как такой запрет проконтролировать?).

Начал действовать своеобразный «стол находок»: если кто-то находил на улице достаточно ценную вещь и приносил ее в полицию, та на одной из площадей под барабанный бой объявляла о находке, либо вывешивали объявления в «присутственных местах», то есть государственных учреждениях. (Крепко подозреваю, что далеко не все из нашедших что-то ценное оказывались «благородными возвращателями».)

Появилось и еще одно оригинальное новшество: полиция стала весной и осенью выставлять караулы по берегам Большой и Малой Невы «для непропуску через оные людей, ибо известно, что многие, отважась и несмотря, что река худа, пошед через лед, потонули».

Вот и все, пожалуй, что можно рассказать о времени Анны Иоанновны с точки зрения двух наших главных тем – криминала и органов правопорядка. О самом шумном и крупном уголовно-коррупционном скандале, истории Ваньки Каина, я уже подробно писал в одной из предшествовавших книг. Более-менее серьезных реформ, касавшихся бы полиции, при Анне Иоанновне так и не произошло.

Зато они случились в царствование Елизаветы Петровны – именно что достаточно серьезные. Сначала Елизавета резко, перепрыгнув через ступеньку Табели о рангах, повысила в чине генерал-полицмейстера: со времен Петра он состоял в пятом классе (приравнен к генерал-поручику, по современным меркам генерал-майор), а теперь получил третий класс (генерал-полковник по-нашему).

Собственно говоря, простое повышение в чине – вещь не особенно и серьезная. Но вот вскоре началось серьезное…

Главная полицмейстерская канцелярия, согласно новым регламентам, стала прообразом Министерства внутренних дел: теперь она руководила всеми полицейскими силами империи – не только столичной полицией, как раньше, но и московской полицмейстерской канцелярией и полицмейстерскими конторами всех городов, где они имелись. То есть было введено централизованное управление.

Более того: вскоре генерал-полицмейстер (и, соответственно, вся полиция империи) был выведен из подчинения Сенату и перешел под личное руководство императрицы. Даже зловещая Тайная канцелярия, созданная Петром I контора политического сыска, отныне имела права каким бы то ни было образом вмешиваться в дела полиции. Все жалобы на полицию должны были направляться генерал-полицмейстеру.

Я могу и ошибаться, но не исключено, что именно Елизавета Петровна первой создала систему, которой впоследствии следовали не только в России, но и во многих других странах: несколько независимых спецслужб, часто замыкавшихся непосредственно на правителя, как бы он ни именовался. Что было только к выгоде означенного правителя: службы конкурировали меж собой, а значит, бдительно присматривали друг за другом, радостно сообщая на самый верх о любой серьезной оплошке соперника (да и менее серьезной тоже). Здоровая конкуренция, одним словом.

(Вообще-то в те же самые времена у французского короля Людовика XV имелось несколько совершенно автономных, подчинявшихся только его величеству спецслужб, но все они занимались исключительно внешней разведкой.)