Русский штык на чужой войне

Однако им недолго приходилось пребывать «на гражданке». Милитаризации страны способствовал не только ярый национализм «воссоздателя новой Польши» пана Пилсудского, но и напряженные отношения практически со всеми ее соседями.

В частности, речь идет не только о Советской России, с которой уже в 1919 г. им пришлось вступить в войну, но и даже против Литвы, с которой у польских националистов сразу же появились территориальные споры, которые привели к оккупации Виленского края. С той и другой стороны в данных событиях принимали участие бывшие российские офицеры.

Также в том же году польские войска и бывшие русские военные принимали ограниченное участие и в подавлении революций в Венгрии и Словакии.

Но в наибольшей степени они оказались востребованы в 1920 г. Тогда полякам в ходе апрельско-майского наступления удалось занять значительную часть западных областей Белоруссии и Украины с Киевом включительно.

Однако во время последующего летнего контрнаступления Красной армии они не только утратили все завоеванные территории, но и едва не утратили собственную государственность. В то время разгром Польши виделся советским лидерам залогом переноса «пролетарской революции» в Европу. Не случайно, что уже тогда на знаменах наступавших советских подразделений писали «На Берлин!».

Однако этим мечтам не суждено было сбыться. Благодаря щедрой американской и французской военной помощи, а также записи в польскую армию тысяч бойцов бывших белых армий буквально у самой Варшавы произошло так называемое «Чудо на Висле». Советская армия была разбита и утратила значительную часть летних приобретений 1920 г.

В результате красной Москве пришлось временно отказаться от советизации Европы и отдать Польше западные области Белоруссии и Украины. Немалую роль в этом сыграли действия бывших белогвардейских и царских офицеров, а также простых солдат и казаков. В первую очередь речь идет о представителях «технических» войск (особенно летчики, танкисты, команды бронеавтомобилей и бронепоездов) и кавалерии.

Примечательно, что набор шел не только на собственно польских территориях, но и на захваченных землях Белоруссии и Украины.

Однако с завершением советско-польской войны в начале 1921 г. основная часть русских, находившихся на польской военной службе, была уволена, хотя некоторые либо остались на них, либо были привлечены на нее впоследствии.

Например, речь идет об участнике Первого Кубанского похода капитане-корниловце Яхновском, дослужившемся до полковника польской армии[561], и командующем бригадой подводного плавания на Черноморском флоте при Деникине и Врангеле В.Е. Клочковском (1873–1930), герое Цусимского сражения, отказавшемся после потопления его крейсера «Адмирал Нахимов» перейти на борт японского корабля и спасенного корейскими рыбаками, дослужившегося до контр-адмирала польского ВМФ[562].

Впрочем, это не касалось тысяч рядовых участников белогвардейских формирований, которых местные белоэмигрантские лидеры попытались пристроить в другие подразделения. Так, 14 мая 1921 г. Б.В. Савинков, занимавший тогда пост председателя ликвидационной комиссии Русского эвакуационного комитета в Польше, получил фактическое согласие польских властей взять на службу в пограничную стражу казаков находящихся на их территории белоэмигрантских формирований без указания числа принимаемых на службу, ее места несения и условий прохождения.

На тот момент это согласие, впрочем, выглядело весьма туманно, со слов самого Савинкова, ссылающегося на слова полковника графа Довойно, это предложение «не встречает противодействия со стороны польских властей»[563].

16 мая 1921 г. первый благодарил его «за содействие в решении этих трудных и сложных вопросов и просит Вас не отказать возбудить ходатайство о разрешении несения пограничной службы в составе польских войск, кроме казачьих частей, еще и частям регулярной кавалерии (гусарскому полку бывшей армии Булак-Балаховича и кавалерийскому полку бывшей 3-й Русской армии…

Соображения о том, в какой именно форме наиболее удобно включить предназначаемые для несения пограничной службы части в состав польских войск…, я буду иметь честь представить Вам после обмена мнениями с профессором Одинцом и войсковым старшиной Гнилорыбовым»[564].

Далее в своем письме от 18 мая 1921 г. вице-министру С. Домбровскому Б. Савинков заявил, что в общей сложности в Польше тогда находились около 4500 донских, кубанских, уральских, оренбургских, терских[565] и астраханских (преимущественно калмыки) казаков, из которых на тот момент около 3500 пребывали в лагерях интернированных под Остром Ломжинским и в Рожанах.

Всех их, а также зачисленную на польскую военную службу казачью бригаду есаула Яковлева (900 человек), ранее во время советско-польской войны 1920 г. перешедшую на сторону поляков, он и предлагал зачислить в пограничную стражу Польши, но при выполнении Варшавой ряда условий, при которых он гарантировал боеспособность казаков и их верность ей: