Русский штык на чужой войне

Ограниченную и спорадическую помощь Парагваю оказывала лишь Аргентина, опасавшаяся усиления Боливии в регионе и не заинтересованная в дальнейшем проникновении вместе с боливийцами на Латиноамериканский континент американского капитала и, как следствие, своего закабаления. Тем более что тогда Буэнос-Айресу вполне хватало и английских вложений.

Однако аргентинская поддержка Парагвая была несоразмерима ни с американской, ни с чилийской, ни с чехословацкой, ни с чьей-либо другой. По сути, она сводилась к нерегулярным поставкам Асунсьону снарядов[1119].

Стоит заметить, что поначалу в парагвайской армии были целые подразделения, набранные из аргентинских наемников. Однако они оказались мало боеспособными, и их вскоре распустили.

Русские офицеры получили наглядное представление об этих подразделениях благодаря Николаю Корсакову. Он попал на фронт намного позднее, чем многие русские офицеры, лишь осенью 1932 г., поскольку его воинская часть еще не была сформирована.

По свидетельству Беляева, «он получил отлично снабженный материально эскадрон кавалерийского полка «Сан Мартин», (организатор борьбы за независимость испанских колоний в начале XIX века юга Латинской Америки, главным образом, в Аргентине и Чили, и талантливый полководец), укомплектованный аргентинскими добровольцами. Этот полк сразу показал свою слабость в бою.

После первых неудач он был переформирован. Единственными офицерами, сохранившими свою репутацию, были русские, включая Корсакова, но он, вернувшись в Асунсьон после первого опыта, не очень интересовался продолжением войны»[1120]. (Судя по всему, речь все же в данном случае идет о вышеупомянутом Беляевым Щекине. – Ред.).

Очевидно, неудачное начало в создании подразделения из аргентинцев было воспринято им слишком близко к сердцу, и он косвенно ощущал свою причастность к этой неудаче.

Впрочем, другие зарубежные наемники оказались не лучше. В итоге впечатление от иностранной «помощи» было таким, что главнокомандующий армией Парагвая генерал Рохос обратился 19 февраля 1933 г. в МИД своей страны с письмом, в котором просил сделать официальное заявление, что его страна отказывается от воинских услуг всех иностранцев, кроме русских.

В частности, недовольство главного парагвайского военного было обусловлено тем, что «деятельность некоторых иностранных офицеров, предложивших Парагваю свои услуги, оказалась не соответствующей представленным ими аттестациям».

Между тем разгром боливийской армии под Нанавой привел к усилению позиций Парагвая и на международной арене. После этого вновь заговорили о мире, причем на гораздо более выгодных для Асунсьона условиях, чем прежде.

В результате случилось то, что было совершенно немыслимо в начале войны: на театр военных действий с целью скорейшего прекращения огня прибыла специальная комиссия Лиги Наций по примирению.

Теперь, видя, что чаша весов уже склонилась в пользу Парагвая, США не только не мешали заключению мира, но даже пытались нажать на воюющие стороны, чтобы добиться для Боливии более или менее безболезненного мира.

Даже в Вашингтоне признали, что победы Парагвая коренным образом изменили политическую конъюнктуру в регионе. Скорректировало свое отношение к Парагваю из-за его побед над более сильной Боливией и американское общественное мнение, как известно, особенно уважающее «триумфаторов».

Между тем Ла-Пас допустил новую ошибку, которая нанесла непоправимый урон его репутации в мире и привела к тому, что мнение мирового сообщества еще больше склонилось в пользу Парагвая: если парагвайцы разрешили членам комиссии Лиги Наций по примирению посетить Чако Бореаль (сам И.Т. Беляев тогда ездил с членами комиссии по Чако Бореаль, показывая им все, что их интересует), то боливийцы отказались это сделать.

Они еще никак не могли поверить, что их разбили немногочисленные, нищие, плохо вооруженные парагвайцы. Однако суровая действительность расставила все на свои места, показав, кто прав.

В этот момент международное сообщество попыталось погасить войну иным способом, а именно запретом на поставку материалов «милитаристского назначения» обеим сторонам конфликта. Впоследствии, в 1934 г., представители Лиги Наций решили надежно перекрыть все каналы поступления военных грузов в регион, разработав соответствующее заявление по этому вопросу.

Однако они контролировали более-менее уверенно лишь сухопутные границы, но перекрыть морской канал были бессильны, поскольку Вашингтон и другие боливийские союзники были заинтересованы в продолжении этого конфликта материально.

Боливийцы, опираясь на союзные чилийские порты (в первую очередь, через Арика), от подобных ограничений страдали мало, и запрет на поставку товаров военного назначения прежде всего бил по «сухопутному» Парагваю, не имевшему собственных океанских баз[1121].

Зарубежные контрабандисты перегружали оружие и боеприпасы в море на чилийские корабли, не подлежащие досмотру, и смертоносные грузы продолжали исправно прибывать к боливийцам[1122].