Русский штык на чужой войне

Выступили мы пешком и в Костантиново прибыли вскоре после полуночи. В селе царила полная тишина, лишь кое-где лениво побрехивали собаки. Как почти всегда в таких случаях бывало, слух о нашем выступлении какими-то неведомыми путями нас опередил, и на околице мы были встречены несколькими пожилыми крестьянами во главе с кметом, который меня поспешил заверить, что перепившихся и заваривших кашу скандалистов уже уняли собственными силами, и в нашей помощи нет никакой надобности.

Во время этого доклада чувствовал я себя весьма неловко. По иронии судьбы, встреча произошла в нескольких шагах от ямы, в которой всего месяц назад я делал саман (кирпичи. – Ред.) этому самому кмету! Тогда я ему, как обычно, говорил, что был простым солдатом, теперь он с удивлением поглядывал на мою амуницию и офицерские погоны, я елозил глазами по сторонам, и оба мы усиленно делали вид, что друг друга не узнаем. После этого случая я больше никогда не ходил в Костантиново работать»[479].

Но, говоря о причинах поражения, коммунисты по понятным причинам распространялись не обо всем. Так, они умолчали о, судя по всему чрезмерном увлечением восставших алкоголем. Все запасы спиртного, например, в Фердинанде, они полностью реквизировали «на нужды революции»[480].

Не исключено, что вышеприведенные данные о танках и аэропланах местных и пришлых белогвардейцев, как и полумифических македонских «фалангах» Цанкова и 10 тысяч «золотопогонников» вместо 500 реальных участников, появились именно благодаря этому.

Действия белогвардейцев в Болгарии были отмечены и высшими представителями белогвардейского командования. Так, генерал Врангель писал в приказе 16 октября 1923 г.: «Счастлив отметить, что в эти тяжелые дни все господа офицеры, солдаты и казаки снова проявили полную выдержку и самообладание, в точности выполнив мои указания о невмешательстве во внутренние дела приютившей их страны и в то же время, по мере сил, мужественно защищая находившихся при частях женщин, детей и инвалидов в часы опасности. Горячо благодарю всех дорогих соратников, выполнявших беззаветно свой долг. Отдельную благодарность приношу славным Марковцам, во главе с доблестным генералом Пешней, мужественной защите которых многие русские семьи обязаны жизнью».

Роль марковцев в этих событиях отметило и ГПУ: «Выступление 1923 г. дает все основания полагать, что действия руководимых генералом Пешней частей были энергичны, активны и беспощадны…»[481]

В результате планы руководства СССР по коммунизации Болгарии были сорваны. Доказательством того, что красная Москва была кровно заинтересована в «революции» на Балканах, служит заявление коммуниста Тихомирова: «Никакая международная обстановка не могла бы вынудить нас к непризнанию советской Болгарии, если бы таковая зародилась реально, хотя бы только на части ее территории»[482].

Однако этого не случилось. Последние высокогорные села, занятые коммунистами, были освобождены от них войсками Цанкова 4 октября, и этот день можно считать конечной датой в подавлении восстания 1923 г., за которое красные, по собственному признанию, заплатили 20 тысячами жизней. Потери правительственных войск по официальным данным составили менее 500 убитых.

Красные попы

Отличительной особенностью этого выступления было непосредственное участие на стороне коммунистов священников. Отличным примером могут служить действия служителя культа села Медковец, руководившего одним из самых крупных красных отрядов на севере страны.

Судя по всему, речь идет о священнике Андрее Игнатове, руководителе коммунистического восстания в Ломском уезде[483].

По данным другого источника коммунистов, «болгарский писатель Г.О. Милев написал революционную поэму «Сентябрь». В этой поэме автор рисует образ революционера-попа, который стал вожаком восставших крестьян деревни Медковец. Карательный отряд повесил этого попа без всякого суда.

Когда палач-офицер накидывал ему на шею веревку, руки его задрожали. А поп усмехнулся, взял у него веревку и с возгласом «Трепещите, палачи, день народной мести приближается, сам накинул ее себе на шею и повис… За эту поэму Милев позднее поплатился жизнью»[484].

В центральной Болгарии среди коммунистов был широко известен в Старо-Загорском округе «красный поп» Динев из села Коларово. Он, несмотря на свое духовное звание, вступил в компартию и активно участвовал в борьбе против правительственных сил, став одним из организаторов сил коммунистов и проводя проповеди в поддержку восставших. После подавления восстания его удалось поймать[485].

Что с ним стало, автору данной книги доподлинно неизвестно, но, скорее всего, его ожидала та же судьба, что и повешенного руководителя восстания из села Медковец Андрея Игнатова.

Борьба против коммунистов после сентября 1923 г