Русский след Трампа. Директор ФБР свидетельствует

Если бы я не служил так долго в Министерстве юстиции и не возглавлял организацию при администрации Буша, не знаю, чувствовал бы я необходимость защищать больше, чем ФБР. Я также не знаю, хватило бы у меня смелости отстраниться от генерального прокурора, если бы я не видел отрицательную сторону перекладывания — в вопросе пыток — в свои последние дни в качестве заместителя генерального прокурора в 2005 году. Мой опыт публичных выступлений также сделал возможным организовать пресс-конференцию в прямом эфире. Другой директор, с иным опытом за плечами, мог бы переложить все на Минюст, предоставив этому учреждению разбираться со своими проблемами.

Другой директор ФБР мог бы в конце июня, после посещения Биллом Клинтоном самолета генерального прокурора, запросить назначение специального прокурора. Я по-прежнему считаю, что это было бы нечестным по отношению к Хиллари Клинтон, но могу представить, что другой директор скорее поступил бы таким образом, чем попытался защитить институты таким образом, как это сделал я.

Другой человек мог бы решить подождать, чтобы посмотреть, что смогут найти следователи, как только получат ордер на обыск электронной почты Клинтон на компьютере Энтони Винера. Это было слишком ненадежно, так как «Полугодовая команда» говорила, что не было способа завершить просмотр до выборов, но я могу представить, что другой директор решил бы слегка рискнуть, тайно проведя расследование за неделю до выборов. Это, конечно, после наших неловких обнимашек, входит в намерения Лоретты Линч. Если бы я не сказал чего-нибудь, какой была перспектива утечки на той неделе? Довольно высокой. Хотя «Полугодовая команда» на протяжении года расследования и зарекомендовала себя стойкой к утечкам, люди в отделе уголовных расследований ФБР в Нью-Йорке знали, что происходит что-то, имеющее отношение к Хиллари Клинтон, а ордер на обыск являлся серьезным шагом. Круг теперь был шире, чем раньше, и включал в себя Нью-Йорк, где в предыдущие месяцы у нас уже были утечки, связанные с Клинтон. Утаивание нового расследования и последующая утечка прямо перед выборами могли оказаться еще хуже, если можно представить себе что-то хуже. Но здравомыслящий человек мог бы так поступить.

Еще я сотни раз спрашивал себя, следовало ли мне более оперативно принять меры, услышав что-то о лэптопе Винера где-то в начале октября. Но до 27 октября я не понимал, что это значит. Я занимался другими делами и проблемами и полагал, что если это важно, то команда доведет это до меня. Если бы мне сказали об этом раньше, уверен, что я отреагировал бы так же, как 27 октября — нам нужно немедленно отправляться за теми электронными письмами. Следовало или могли бы мне сказать детали раньше 27 октября — это вопрос, на который я не могу ответить.

Для ФБР президентские выборы 2016 года были как никакие другие, и даже зная то, что я знаю сейчас, я бы не поступил по-другому, но могу представить на моем месте хороших и принципиальных людей, принимающих другие решения в отношении каких-то вещей. Я думаю, что другие решения привели бы к большему ущербу для институтов правосудия нашей страны, но не уверен в этом. Молюсь, чтобы ни одному будущему директору ФБР не пришлось выяснять это.

* * *

В конце ноября, после выборов, я был в Овальном кабинете на совещании по национальной безопасности с президентом и другими старшими руководителями. У меня все еще было то ощущение из «Шестого чувства», особенно в окружении людей, скорее всего думавших, что они продолжат свой срок в Белом доме при новом президенте-демократе. Но Обама не входил в их число. Он как всегда поприветствовал меня, и был профессионален и доброжелателен.

Возможно, Обама, который прекрасно умел считывать невербальные сигналы, почувствовал, что я ощущал себя не в своей тарелке, а возможно он просто понял, что по целому ряду причин было важно мне что-нибудь сказать. Когда совещание закончилось, он попросил меня остаться. Я сел на диван, спиной к дедушкиным часам. Он сел в свое обычное кресло, спиной к камину. Фотограф Белого дома Пит Соуза задержался, чтобы запечатлеть этот момент, но президент выставил его за дверь. Спустя несколько секунд, остались лишь мы вдвоем.

Затем президент наклонился вперед, опершись предплечьями о колени. Он начал с длинного вступления, пояснив, что не собирался говорить со мной о каком-либо конкретном деле или конкретном расследовании.

— Я просто хочу Вам кое-что сказать, — сказал он.

Я знал, как сильно Обама хотел, чтобы Хиллари Клинтон выиграла Белый дом. Он неустанно агитировал за нее и, по некоторым оценкам, усерднее за нее, чем любой другой президент за своего желанного преемника. Я знал, что он тяжело воспринял поражение, как и весь персонал Белого дома. Но я уважал Обаму и был открыт ко всему, что он собирался сказать.

— Я выбрал Вас на пост директора ФБР благодаря Вашей честности и Вашим способностям, — сказал он. Затем он добавил кое-что, показавшееся мне поразительным. — Я хочу, чтобы Вы знали, что за прошедший год не случилось ничего — ничего — что бы изменило мою точку зрения.