Русский со словарем

А замена только на просто еще более замечательна. Только — частица, которая в традиционных грамматиках называется ограничительной, она указывает на единственность данного варианта. Имеется в виду, что Россия не может быть понята рационально и единственный путь — это вера.

А частица просто выражает идею некоторой редукции, отсечения того, что не является необходимым (Ехать не обязательно, просто позвони; Не стирала, а просто почистила щеткой).

Таким образом, вместо идеи непостижимости России (со всеми вытекающими: загадочная русская душа, третий путь, далее везде) возникает отказ объясняться.

Да ты чё, брателло, не парься — просто поверь, отвечаю. В общем, как говорится, «Just say yes».

Цитирую по памяти

Есть расхожие цитаты, которые так часто фигурируют в искаженном виде, что само это искажение становится фактом культуры. Пример — начало четвертой главы «Евгения Онегина»: «Чем меньше женщину мы любим, / Тем легче нравимся мы ей». Очень многие люди считают, что там написано: «Тем больше нравимся мы ей».

Это, казалось бы, незначительное искажение страшно вульгаризирует мысль Пушкина. Получается, Пушкин считал, что женщины любят, чтобы их обижали, всячески демонстрировали им свое пренебрежение. Было бы ужасно, если бы это было так: в этом случае взаимная любовь была бы вообще невозможна. И Пушкин, конечно, так не считал.

Чем меньше женщину мы любим,
Тем легче нравимся мы ей
И тем ее вернее губим
Средь обольстительных сетей.

Пушкин говорит здесь о науке обольщения. Когда обольститель пытается уловить понравившуюся ему женщину в свои сети, пуская в ход тонкие комплименты, томные взгляды, лживые клятвы, внезапное безразличие и так далее, то все эти ухищрения лучше удаются, если за ними не стоит подлинное глубокое чувство. Онегину наскучила вся эта наука, надоело вечное лицемерие, и потому он был «живо тронут» искренностью письма Татьяны.

На еще более яркий случай искажения пушкинской цитаты обратил внимание замечательный математик и лингвист В. А. Успенский. Практически все, даже филологи, помнят известную фразу Пушкина, о том, что его угораздило родиться в России — дальше все помнят именно в таком виде — с умом и талантом.

Между тем, 18 мая 1836 года в письме жене из Москвы в Петербург Пушкин писал: «Черт догадал меня родиться в России с душою и с талантом». Итак, на самом деле не с умом и талантом, а с душой и талантом. С умом и талантом — это эдакое горе от ума, скорее про Чацкого. Пушкин же говорил о том, как тяжела грубая российская действительность для человека, способного чувствовать.

Успенский так комментирует эту подмену в общественном сознании души умом: «В высказывании Пушкина речь идет о как бы неуместности в России некоторых качеств. Российский менталитет готов согласиться, что уму, возможно, действительно, естественнее пребывать в Германии, а таланту — в Италии, но не может поверить, что Пушкин намекал на неприкаянность в России души. <…> Уж чего-чего, а души, душевности и духовности у нас хоть отбавляй». Разумеется, причина искажения именно в этом. Можно только добавить вот что.

Это сейчас сказать о неуместности в России души — все равно что сказать о неуместности в России тоски, удали, воли или невозможности жить в России на авось. Действительно, с душой именно в России и родиться. Так и говорят — русская душа, русская бесшабашность, русская удаль. Ведь не скажешь французская душа или английская удаль.

В общем, мы говорим «душа» — подразумеваем «Россия», ну и соответственно. Однако в пушкинское время душа еще не превратилась в русский бренд, и слова о непригодности России для человека с душой вовсе не звучали как парадокс.

Коварные цикады

Одна моя коллега как-то возмущалась тем, что журналисты страшно злоупотребляют стихотворными цитатами. Ну почему, говорила она, если заметка о том, что молодой артист дебютировал на сцене Пензенского драматического театра, то она обязательно будет называться «Гул затих. Я вышел на подмостки»?

Иногда такая любовь к цитатам приводит к разнообразным казусам. Вот недоброй памяти АО МММ. Его рекламный слоган звучал красиво: Из тени в свет перелетая… А когда пирамида рухнула, некоторые разоренные вкладчики догадались почитать стихотворение Арсения Тарковского «Бабочка в госпитальном саду», из которого эта строка. Там, в частности, написано: