Русский спецназ. Трилогия в одном томе

У «Муромца», идущего слева от Клейменова, снесло оба крыла с правой стороны, осколками иссекло борт. Там всех убило. Только пилот, который обслуживал пулемет в хвосте аэроплана, остался жив, но, когда машину завертело волчком, его просто выбросило прочь. Пилот, падая, успел раскрыть парашют и теперь пытался, управляя стропами, сесть на остров. Германцы по нему не стреляли.

Торпеды сорвались с зажимов, одна из них упала в воду вертикально, как бомба, сразу же затонув, другая – плашмя, лопасти ее двигателя стали вращаться еще в воздухе, но она продержалась на поверхности несколько секунд, потом нырнула на волне и больше не показывалась.

Торпедоносец потерял управление, завертелся, и, чтобы в него не врезаться, Клейменов вильнул в сторону.

Огонь лишь на несколько мгновений коснулся краешков обломанных крыльев и тут же погас. Пропеллеры с левой стороны все еще продолжали бешено крутиться, но аэроплан стал распадаться, так и не долетев до дредноута. Остатки его, подняв фонтан брызг, вошли в воду, окатив палубу «Зейдлица». Он еще долго плавал, прежде чем вода заполнила салон и «Муромец» пошел ко дну, оставляя на месте крушения переливающееся пятно бензина и куски фанеры.

Клейменов, лавируя, пробивался сквозь плотный заградительный огонь. Воздух колыхался от близких разрывов. Стекло в кабине пошло трещинами от этих сотрясений, но пока еще держалось.

Бомбардировщики пронеслись над зенитками, защищавшими вход в бухту острова, высыпав на них несколько десятков бомб. Они падали медленно, отчетливо видимые, какие‑то нереальные, и даже когда на позициях все содрогнулось от взрывов и там поднялись высоко к небесам огненные вспышки, все происходящее все равно казалось нереальным.

И без подробной карты защиты острова теперь было превосходно видно, где располагаются зенитки.

Сбитого пилота вынесло на скалы, от удара о камень он потерял сознание, не удержался и упал в воду, но оставайся он в сознании – все равно был бы обречен, на берег ему не выбраться, никто подбирать его не станет, а в холодной воде недолго протянешь. Распластанный на воде парашют указывал место его гибели.

Один из бомбардировщиков превратился в факел. Шрапнельный снаряд разорвался у него в пилотской кабине, все там разворотил, разбил все приборы, убил людей, проломал перегородку в салон, а потом аэроплан взорвался. На землю падали оплавленные двигатели, крушили постройки, засыпали осколками германские позиции. Еще один «Муромец» терял высоту, у него из одного двигателя начинали вырываться клубы дыма, но когда он избавился от бомб, то сумел немного выправиться.

Торпедоносец Клейменова шел низко, почти над самой водой, метясь в борт «Зейдлица», выраставший перед ним огромной стеной. Он видел следы коррозии на броне, рыжие подтеки, людей на палубе. Трубы чуть дымили, но в этой бухте нет места для маневра, и от торпеды не увернуться, каким бы быстроходным ни был этот корабль.

У второго пилота на лбу выступил пот от напряжения. Он косился на командира, но все‑таки сдерживал себя и молчал.

– Торпеды пошли, – наконец приказал Клейменов по громкой связи.

Он уже не видел, как они плюхнулись в воду. Аэроплан, освободившись от почти двух тонн веса, резко взмыл ввысь, а у Клейменова от этого чуть штурвал не вырвало из рук. «Муромец» перемахнул через дредноут, пройдя в каком‑то десятке метров над его мачтами, осыпая людей на его палубе из трех пулеметов. Люди валились, как сбитые кегли.

Отчетливо были слышны два взрыва. Но в том‑то и дело, что они должны были прозвучать в одно и то же время, слиться в один.

– Что там? – спросил Клейменов.

Торпеды шли на глубине полметра, и хотя они не оставляли ни пенный след, ни пузырей, но в прозрачной воде германцы видели, как к ним приближаются торпеды. На них они сосредоточили весь свой огонь. Одну торпеду они уничтожили. Она взорвалась метрах в пятнадцати от дредноута, осколки забарабанили по броне, смели всех, кто не успел спрятаться за бортом, застучали в надстройки, но вторая торпеда вошла в корпус ближе к корме, смяла броню, взорвалась, проделав пробоину, в которую смог бы въехать целый железнодорожный вагон. От удара все попадали на палубу, несколько человек перекинуло через леера и выбросило в воду.

– Одна торпеда попала! – заорали из салона.

– Отлично, – сказал Клейменов.

Левый двигатель снижал обороты. Клейменов не видел, что с ним произошло.

– Что у нас с левым крайним двигателем? – спросил он по громкой связи.

– Дымим. Пока не сильно, – послышалось в ответ.

– Уходим, – сказал Клейменов.

«Муромец» терял скорость. Клейменов слышал, как чихает двигатель, и чувствовал, как огонь подбирается к топливопроводам. Он перекрыл подачу бензина в поврежденный двигатель. Теперь пропеллер вяло крутился только из‑за ветра.

– Горим, командир, – послышалось из салона.

«Но пока не падаем. И с тремя двигателями доберемся до базы».

– Я сброшу скорость. Попробуй его потушить.

– Хорошо.