Русский сыщик И. Д. Путилин т. 1

Затем страшные преступники как будто переселились в город Кронштадт, и там, друг за другом, также удушением веревочной петлей, были убиты и ограблены крестьянин Ковин и жена квартирмейстера Аксинья Капитонова.

Становилось как-то не по себе при рассказах об этих страхах, а тут вдруг убийство, также удушением, Михеля Корвонена; убийство, тем же удушением, легкового извозчика Федора Иванова — оба раза с ограблением и уже снова в Петербурге, на погорелых местах Измайловского полка.

В то время местность Измайловского и Семеновского полков была мрачна и пустынна, и случаи грабежей и насилия бывали там нередки, но, собственно говоря, бывать в тех местах не являлось надобности, так как жили там преимущественно трущобные обыватели и разная голь.

После же огромного пожара погорелые места Измайловского полка, особенно ночью, казались страшными, как заброшенные кладбища.

Следом за извозчиком Ивановым близ Скотопригонного двора был найден труп также удушенного и ограбленного извозчика.

Как сейчас помню впечатление паники среди жителей столицы, а особенно среди извозчиков.

Нас же угнетало чувство бессилия.

Я был тогда еще маленьким человеком, а именно помощником надзирателя при Нарвской части, но начальство уже отличало меня.

У нас в части во время присутствия только и было разговоров, что об этих таинственных происшествиях.

Пристав следственных дел, некий Прач, толстый, краснолицый, с рыжими усами, самоуверенно говорил:

— Небось откроем! У меня есть такие люди, которые ищут, и сам я гляжу в оба!

Но он больше глядел в оба... кармана мирных жителей своей части.

Другое дело Келчевский.

Он был стряпчим по полицейским делам той же Нарвской части и проявлял незаурядную энергию, особенно в ведении следствия. Совершивший преступление уже не мог открутиться от него, настолько он был ловок, умен и находчив. С ним мы подолгу беседовали о таинственных убийцах.

Как он, так и я не сомневались, что в ряде этих убийств принимает участие не один и не два человека, а целая шайка.

Одновременно с этими убийствами в Петербурге наводила немалый страх и шайка грабителей (это все в 1855 г.), члены которой грабили неосторожных пешеходов в темных закоулках и на окраинах.

Келчевский думал, что убийцы и грабители — одна шайка, но я твердо был уверен в противном, и на эту тему мы с ним горячо и подолгу спорили.

А в городе паника увеличивалась. Многие парни бросили извозный промысел, ни за какие деньги иного Ваньку нельзя было договорить куда-нибудь на окраины вечером, и на ночь выезжали на работу только самые отчаянные из извозчиков.

Конец 1856 года и начало 1857 можно было назвать буквально ужасными. За два месяца времени полиция подобрала одиннадцать тел, голых, замерзших, со страшными веревками на шее!

Это были все легковые извозчики или случайно запоздавшие пешеходы.

Не проходило утра, чтобы за ночь не объявилось совершенное удушение — или на погорелых местах Измайловского полка, или на берегу Таракановки, Обводного канала, или на Семеновском плацу.

Из одиннадцати подобранных тел девять удалось оживить благодаря своевременной медицинской помощи, и рассказы этих оживленных, по-моему, страшнее всяких придуманных рождественских рассказов.

— Наняли меня, — рассказывал извозчик, — два каких-то не то мещанина, не то купца на Рижский прешпект, рядились за 30 копеек, я и повез. Они песни поют. Только въехали мы этто с седьмой роты на погорелые места, они вдруг и притихли. Я поглядел: они что-то шепчутся. Страх меня забрал. Вспомнил я про убийцев и замер. Кругом ни души, темень. Я и завернул было коня назад. А они: куда? стой! Я по лошади. Вдруг — хлясть! мне на шею петля и назад меня тянут, а в спину коленом кто-то уперся. Тут я и подбывушился...

— А в лицо не помнишь их?

— Где ж? Рядили, мне и не вдогадь!..

— ...Возвращался от кума с сочельника, — рассказывал другой, — надо было мне свернуть с канавы в Тарасов переулок. Я этто свернул, а на меня двое. Сила у меня есть. Я стал отбиваться; только один кричит: накидывай! Тут я почувствовал, что у меня на шее петля, а там запрокинули меня, и я обеспамятовал...

И опять в лицо признать никого не можем.

А признаться, и некого. Граф Петр Андреевич Шувалов, бывший тогда петербургским обер-полицмейстером, отдал строгий приказ разыскать преступников.

А тут еще грабители.

Вся полиция была на ногах, и все метались без следа, без толку.

II

Я весь горел от этого дела. Потерял и сон, и аппетит. Не могут же скрыться преступники, если их начать искать как следует? И я дал себе слово разыскать их всех до одного, хотя бы с опасностью для своей жизни.

Путь у меня был прямой.

Кроме лошади и саней убийцы грабили жертву донага и должны были сбывать куда-нибудь награбленное, а награбленное было типичное, извозчичье.

И я решил в разные часы утра и вечера бродить и искать на Сенной, на Апраксином, на толкучке, пока не найду или украденных вещей, или продавщиков.

С этой целью с декабря 1856 г. каждый день я переряжался то оборванцем, то мещанином, то мастеровым и шатался по известным мне местам, внимательно разглядывая всякий хлам.