Русский сыщик И. Д. Путилин т. 1

«А что, если грабители не решатся напасть на мужчину, да притом на такого коренастого, каков этот мой хохол?» — подумал я.

— Курленко, ты женат?

— Так точно, ваше высокоблагородие!

— Иди живо домой, надень кофту и юбку жены, а голову повяжи теплым платком.

Полное недоумение выразилось на широком, румяном, с еле заметной растительностью лице полицейского. Но исполнять приказания он привык без размышлений и с изумительной быстротой.

Возвратясь обратно в кабинет, я присел за письменный стол и начал думать о предстоящей экспедиции. Вдруг слегка скрипнула дверь, и на пороге появилась толстая румяная баба.

— Что тебе тут надо? — спросил я.

— Изволили меня не признать, ваше высокоблагородие, — вытянув руки по швам, зычным голосом проговорила незнакомка.

Я не мог не улыбнуться: Курленко в бабьем одеянии со своей солдатской выправкой был бесподобен!..

— Ну, теперь в путь! Меня вы обождите у московских казарм.

Переждав полчаса, я вышел из дому.

В три четверти часа извозчик довез меня до московских казарм, а отсюда, отпустив возницу, я побрел вперед, по Сампсониевскому проспекту.

Темнота ночи не позволяла видеть даже ближайшие предметы, и я только тогда различил знакомую мне телегу, когда наткнулся на нее.

Я присоединился к сидящим в ней двум моим телохранителям, и мы молча тронулись в путь.

У Новосильцевской церкви я велел приостановить лошадь, так как пора было ознакомить мою команду с предстоящей ей деятельностью.

— Ты, Курленко, пойдешь рядом с телегою... Смотри внимательнее по сторонам и будь настороже, на случай внезапного нападения. Если придется защищаться, пусти в дело кистень, но им не злоупотребляй: бей не на смерть, а лишь бы оглушить, — счел я необходимым предупредить хохла, зная, какая у него тяжелая рука...

— Ты же, Смирнов, ляжешь рядом со мною в телеге, а там видно будет, что тебе делать. Закрой же нас рогожей, а ты, Смирнов, поубери ноги... Ну, теперь трогай, шагом!

Не скажу, чтобы положение наше было удобное; особенно плохо приходилось Смирнову, детине 12-вершкового роста: как он ни подтягивал свои ноги — они все-таки предательски торчали из телеги.

— Ваше благородие! — зашептал вдруг Смирнов, когда мы отъехали верст пять от Новосильцевской церкви. — Ваше благородие, у меня судороги в ногах начинаются!..

— Растирай сильнее руками, — посоветовал я, чувствуя, что и у меня по ногам забегали «мурашки».

«Скверно, если в этот момент мы подвергнемся нападению», — подумалось мне, и я принялся изо всех сил растирать свои скрюченные члены.

Глухая тишина и глухая ночь стояли вокруг. Только скрип колес нашей телеги нарушал это тяжелое и зловещее безмолвие.

Мы миновали второе Парголово и въехали в сосновую рощу. Пора было и поворачивать обратно. Я уже собрался было сделать распоряжение, как вдруг вблизи нас раздался легкий свист.

— Будьте готовы! — шепнул я.

Предупреждение оказалось своевременным.

Едва Курленко успел вынуть из кармана своей женской кофты кистень, как был схвачен злоумышленником за горло. Двое других окружили телегу, а четвертый держал под уздцы лошадь.

Курленко, видавший на своем веку и не такие еще виды, ничуть не растерялся перед черной рожей грабителя и сплеча ударил его в ухо. Грабитель с глухим стоном, как сноп, свалился на землю.

Такая расправа «чухонки-бабы», видимо, привела в некоторое замешательство двух товарищей лежавшего без признаков жизни злодея, но после секундного колебания они, в свою очередь, бросились на Курленко.

Наступила пора действовать и нам. Первым выскочил из телеги Смирнов, а за ним я.

Я думал, что одно наше появление обратит в бегство нападающих; но разбойниками овладела ярость, и они, не видя у нас в руках оружия, видимо, решились на кровавую расправу, пустив в ход против нас ножи и знакомую мне толстую дубину.

Но и мои люди, не раз подвергавшиеся нападениям, прошли хорошую школу, и все приемы самообороны были ими на опыте изучены до тонкости.

Смирнов ловко уклонился в сторону от бросившегося на него с поднятым ножом бродяги, так что нож, направленный в горло, скользнул лишь по спине Смирнова, прорезав ему, благодаря толстому полушубку, только кожу у лопатки; а когда грабитель замахнулся ножом второй раз, то бравый унтер ударом ноги в живот сшиб противника с ног, и нападающий завертелся волчком от боли.

Пока Смирнов вязал веревками побежденных, я с Курленко старался обезоружить моего старого знакомого — Митрича, которого я сейчас же узнал.

Сделать это было нелегко: он отлично владел суковатой длинной дубиной и не подпускал нас на близкое расстояние. Дубина уже два раза задела Курленко, хотевшего ее вырвать. Митрич свирепел и неистово отмахивался.

Стрелять мне не хотелось. Я решил овладеть Митричем иначе. В руках у меня была веревка. Сделать петлю было делом одной минуты... Я изловчился и накинул петлю на Митрича. Еще один взмах дубиной, и затянутый петлей вокруг шеи Митрич зашатался и упал. Чтобы не задушить его, я снял тотчас же петлю и затем связал ему с помощью Курленко ноги и руки.