Читаем Русский сыщик И. Д. Путилин т. 1 полностью

— Видите ли, она-то до свадьбы не соблюла себя, он и обижается. Где да с кем? А она плакать да на коленки. А он хвать ее! Бьет, а потом сам на колени и ноги целовать. Тут обнимутся, и оба плакать. Я это в три часа проснулась в прачечную идти. Анютка спит, что мертвая, а там плач и голоса. Я и подойди. Аж жутко стало. Он говорит: «Я тебя убью!» А она говорит так-то тихо: «Убей». И тишина вдруг, а потом как он заплачет... Анютка сказывает — и часа бы не прожила, кабы не доход.

Ж. налил в стаканы пива, чокнулся и спросил:

— А из себя красивые?

— И не говорите! Прямо парочка. Она-то такая стройненькая да высокенькая, что твоя березка. Волоса густые да длинные, брови что угольком выведены, и всегда сурьезная. Нет чтобы улыбнуться.

— А сам?

— Тоже видный мужчина. Высокий, статный. Поначалу, как с бородой был, так еще был красивее.

— Сбрил, что ли? — спросил Ж.

— Совсем! Сказывал шутя, что барыня не любит. Борода-то из русого волоса, большая была такая...

— Ну, прощенья просим! — поднялся Ж.

— Что ж, уже идете?

— Я еще забреду. Тут, на Клинском, живу, — отвечал Ж. — А сейчас мне надо насчет места наведаться.

— Ну, спасибо за угощение.

— Не на чем!

Молчавший все время мастеровой вынул изо рта трубку и сказал:

— Теперь ужо за нами!

— Пустяки, — ответил Ж. и, простившись за руку с приказчиком, вышел.

— Обходительный мужчина, — сказала прачка, — приятно и в компании посидеть.

А обходительный мужчина забежал домой, переоделся и через полчаса был у меня.

— Убийцы найдены! — сказал он и рассказал все вышеописанное.

* * *

С этих пор не проходило вечера, чтобы Ж. не распил в портерной на Серпуховской шесть, восемь, а то и двенадцать бутылок пива в дружеской компании за беседой.

Он успел, кроме прачки, познакомиться и с обоими дворниками, и с Анюткой, и даже с ее фельдфебелем, и все они не могли нахвалиться своим новым приятелем.

Анютка успела рассказать Ж. много интересного и нового.

— Они однажды после крупной ссоры словно помирились и все целовались. Потом собрались ехать к тетке на дачу в Лугу. Уехали, а на другое утро барыня одна вернулась. Бледная, чуть живая, и сразу в постель легла. Я думала, что барин, может, бросил ее, потому что никогда не было, чтобы они разлучились, а тут и ночь прошла, а его нет. Только рано утром звонок. Я отперла и даже закричала. И барин, и не он! Бороду-то всю напрочь сбрил и усы окарнал. «Что это вы?» — говорю, а он смеется. «Теперь барыня, — говорит, — довольна будет, она мою бороду не любила!»

Прошел к ней, и стали они что-то шептаться, мирились, верно.

Ж. кивнул головой и сказал, подмигивая на фельдфебеля:

— А вы бы небось не прочь, кабы они и недельку у тетки пожили? Праздничек бы справили.

Анютка засмеялась.

— Мы и то привыкли, как есть. На Спаса было. Мы это к Преображенью ходили, а потом в Зоологию.

— Выходит, из-за бороды и мир? — снова спросил Ж.

— Какой! — отмахнулась Анютка. — Теперь еще хуже. Барыня все плачет, ночью не спит, барин туча тучей, ровно схоронили кого.

Ж. больше спрашивать было не о чем. Убийцы были найдены. Я со спокойной совестью поручил ему арестовать обоих и доставить в сыскное отделение.

На другой день он дождался, когда Синев уехал на службу, и уже в своем обыкновенном костюме поднялся по парадной лестнице и позвонил в дверь, на которой была прибита медная табличка с надписью: «Яков Степанович Синев».

* * *

Анютка открыла дверь и с удивлением взглянула на Ж.

— Вы за мной?

— Нет, душечка, — спокойно ответил ей Ж., — проводите меня к вашей барыне.

Анюта удивленно вытаращила глаза.

— К барыне?

— Ну да! Возьми пальто! — и Ж., кинув изумленной Анютке пальто, смело вошел в комнаты.

Через кокетливо убранную гостиную он прошел в столовую. Там у окошка сидела Марья Ивановна Синева с задумчиво склоненной головой. При виде Ж. она подняла голову и удивленно, испуганно взглянула на него. Ж. приблизился к Синевой, поклонился и тихо сказал:

— Я — агент сыскной полиции и пришел арестовать вас по делу об убийстве Кузнецова.

Она приподнялась, в немом ужасе вытянула руки и бессильно опустилась на стул. Ж. с чувством сожаления взял руки Синевой и слегка встряхнул ее.

— Не пугайтесь! Это должно было случиться. Ваш муж арестован тоже.

Эти слова словно возвратили ее к жизни. Она выпрямилась.

— Он невиновен! — закричала она. — Это я, я одна все сделала!

— Поедемте, и там вы все расскажете...

Ж. помог ей одеться, вышел с ней и, заперев квартиру, спрятал ключ в карман. У подъезда уже стояла толпа, и в середине ее Анютка что-то рассказывала, оживленно жестикулируя. Ж. взглянул в ее сторону и коварно улыбнулся.

Дворник по его приказанию привел извозчика. Ж. усадил Синеву, сел подле нее, и через двадцать минут я уже принимал ее в своем кабинете. А Ж. тотчас же пошел в страховое общество и попросил немедленно вызвать Якова Степановича Синева.

Словно предчувствуя недоброе, тот вышел взволнованный и бледный. Анютке сказал:

— Ну, Анна Васильевна, а вы собирайте ваши пожиточки и переселяйтесь отсюда. Вы проследите, — приказал он околоточному, — а потом закройте и опечатайте квартиру.

* * *

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии
Адмирал Ее Величества России
Адмирал Ее Величества России

Что есть величие – закономерность или случайность? Вряд ли на этот вопрос можно ответить однозначно. Но разве большинство великих судеб делает не случайный поворот? Какая-нибудь ничего не значащая встреча, мимолетная удача, без которой великий путь так бы и остался просто биографией.И все же есть судьбы, которым путь к величию, кажется, предначертан с рождения. Павел Степанович Нахимов (1802—1855) – из их числа. Конечно, у него были учителя, был великий М. П. Лазарев, под началом которого Нахимов сначала отправился в кругосветное плавание, а затем геройски сражался в битве при Наварине.Но Нахимов шел к своей славе, невзирая на подарки судьбы и ее удары. Например, когда тот же Лазарев охладел к нему и настоял на назначении на пост начальника штаба (а фактически – командующего) Черноморского флота другого, пусть и не менее достойного кандидата – Корнилова. Тогда Нахимов не просто стоически воспринял эту ситуацию, но до последней своей минуты хранил искреннее уважение к памяти Лазарева и Корнилова.Крымская война 1853—1856 гг. была последней «благородной» войной в истории человечества, «войной джентльменов». Во-первых, потому, что враги хоть и оставались врагами, но уважали друг друга. А во-вторых – это была война «идеальных» командиров. Иерархия, звания, прошлые заслуги – все это ничего не значило для Нахимова, когда речь о шла о деле. А делом всей жизни адмирала была защита Отечества…От юности, учебы в Морском корпусе, первых плаваний – до гениальной победы при Синопе и героической обороны Севастополя: о большом пути великого флотоводца рассказывают уникальные документы самого П. С. Нахимова. Дополняют их мемуары соратников Павла Степановича, воспоминания современников знаменитого российского адмирала, фрагменты трудов классиков военной истории – Е. В. Тарле, А. М. Зайончковского, М. И. Богдановича, А. А. Керсновского.Нахимов был фаталистом. Он всегда знал, что придет его время. Что, даже если понадобится сражаться с превосходящим флотом противника,– он будет сражаться и победит. Знал, что именно он должен защищать Севастополь, руководить его обороной, даже не имея поначалу соответствующих на то полномочий. А когда погиб Корнилов и положение Севастополя становилось все более тяжелым, «окружающие Нахимова стали замечать в нем твердое, безмолвное решение, смысл которого был им понятен. С каждым месяцем им становилось все яснее, что этот человек не может и не хочет пережить Севастополь».Так и вышло… В этом – высшая форма величия полководца, которую невозможно изъяснить… Перед ней можно только преклоняться…Электронная публикация материалов жизни и деятельности П. С. Нахимова включает полный текст бумажной книги и избранную часть иллюстративного документального материала. А для истинных ценителей подарочных изданий мы предлагаем классическую книгу. Как и все издания серии «Великие полководцы» книга снабжена подробными историческими и биографическими комментариями; текст сопровождают сотни иллюстраций из российских и зарубежных периодических изданий описываемого времени, с многими из которых современный читатель познакомится впервые. Прекрасная печать, оригинальное оформление, лучшая офсетная бумага – все это делает книги подарочной серии «Великие полководцы» лучшим подарком мужчине на все случаи жизни.

Павел Степанович Нахимов

Биографии и Мемуары / Военное дело / Военная история / История / Военное дело: прочее / Образование и наука