Русский сыщик И. Д. Путилин т. 2

Предо мною стояла — нет, я не так выразился — не стояла, а стоял труп Леночки, убитой девушки. С помощью удивительно «жизненного» трико телесного цвета получалась — благодаря скудному освещению — полная иллюзия голого тела. Руки и ноги казались кровавыми обрубками, вернее — раздробленной кровавой массой.

Длинные волосы, смоченные кровью, падали на плечи беспорядочными прядями.

— Верно? — спросил Путилин.

— Но... это... — заплетающимся голосом пролепетал я, — это черт знает что такое.

На меня, съежившегося под кроватью, нашел настоящий столбняк.

Мне казалось, что это — какой-то кошмар, больной, тяжелый, что все это не действительность, а сон.

— Ну, по местам! — тихо скомандовал Путилин, туша фонарь. — Да, кстати, барынька, зажимайте крепко нос, дышите только ртом. Тут слишком много пыли, а пыль иногда — в деле уголовного сыска — преопасная вещь... Тсс! Теперь — ни звука.

Наступила тьма и могильная тишина.

Я слышал, как бьется мое сердце тревожными, неровными толчками.

Из могилы

Время тянулось страшно медленно. Секунды казались минутами, минуты — часами.

Вдруг до моего слуха донеслись шаги человека, подходящего к двери.

Послышалось хриплое ворчание, точно ворчание дикого зверя, вперемешку со злобными выкликами, проклятиями... Загремел замок.

— Проклятая!.. Дьявол!.. — совершенно явственно долетали слова.

Лязгнул засов, скрипнула — как-то жалобно — дверь, и в конуру ввалился человек. Кто он — я, конечно, не мог видеть, но сразу понял, что это — страшный горбун.

Он был, очевидно, сильно пьян. Изрыгая отвратительную ругань, натолкнулся на край кровати, отлетел потом в противоположную стену и направился колеблющейся походкой в глубь логовища.

— Что? Сладко пришлось, ведьма? Кувырк, кувырк, кувырк... Ха-ха-ха! — вдруг разразился исступленно-бешеным, безумным хохотом страшный горбун.

Признаюсь, я похолодел от ужаса.

Вдруг конура осветилась слабым синевато-трепетным светом. Горбун вычиркнул серную спичку и, должно быть, зажег спальную свечу, потому что комната озарилась тускло-красным пламенем.

— Только ошиблась, проклятая, не то взяла! — продолжал рычать горбун.

Он вдруг быстро наклонился под кровать и потащил небольшой черный сундук.

Мысль, что он меня увидит, заставила заледенеть кровь в моих жилах. Я даже забыл, что у меня есть револьвер, которым я могу размозжить голову этому чудовищу.

Горбун, выдвинув сундук, поставил дрожащей лапой около него свечку в оловянном подсвечнике и, все так же изрыгая проклятья и ругательства, отпер его и поднял крышку. Свет свечки падал на его лицо. Великий Боже, что это было за ужасное лицо! Клянусь вам, это было лицо самого дьявола!.. Медленно, весь дрожа, он стал вынимать мешочки, в которых, видимо, было золото, а потом — целая кипа процентных бумаг и ассигнаций.

С тихим захлебывающимся смехом он прижимал их к своим безобразным губам.

— Голубушки мои... Родненькие мои... Ах-ох-хо-хо! Сколько вас здесь... Все мое, мое!..

Человек-чудовище беззвучно хохотал. Его единственный глаз, казалось, готов был выскочить из орбиты. Страшные, цепкие щупальца-руки судорожно сжимали мешочки и пачки. Но почти сейчас же из его груди вырвался озлобленный вопль-рычанье:

— А этих нет! Целой пачки нет!.. Погубила, осиротила меня!

— Я верну их тебе! — вдруг раздался резкий голос.

Прежде чем успел опомниться, я увидел, как горбун — в ужасе — запрокинулся назад.

Его лицо из сине-багрового стало белее полотна. Нижняя челюсть отвисла и стала дрожать непрерывной дрожью.

К нему медленно подвигалась, тихо, плавно, словно привидение, девушка-труп.

Ее руки были простерты вперед.

— Ты убил меня, злое чудовище, но я... я не хочу брать с собою в могилу твоих постылых денег. Они будут жечь меня, не давать покоя моей душе.

Невероятно дикий крик, крик, полный смертельного ужаса, огласил мрачное логовище.

— Скорее! Ползи к двери. Сейчас же вон отсюда, — услышал я подавленный шепот Путилина.

Я пополз из-под угла кровати к двери.

— Не подходи! Не подходи! Исчадие ада!.. — в смертельном ужасе лепетал горбун.

Девушка-труп приближалась к чудовищу-горбуну все ближе и ближе.

— Слушай, убийца! — загробным голосом говорила девушка. — Там, на колокольне, под большим колоколом, прикрытые тряпкой, лежат твои деньги. Я пришла с того света, чтобы сказать тебе: торопись скорее туда и возьми эти проклятые деньги, за которые ты убил меня такой страшной смертью.

Обезумевший от ужаса страшный горбун, сидевший к нам спиной, замер.

Путилин быстро и тихо, толкнув меня вперед, открыл ногой дверь.

— Беги немедленно что есть силы! Спускайся по лестнице! К воротам!

Я несся что было духу. Оглянувшись, я увидел, что за мной несутся Путилин и агент. Потом мелькнула белая фигура и с ловкостью истой акробатки сбежала с лестницы.

— Поздравляю вас, барынька, с удачным дебютом! — услышал я голос Путилина.

На колокольне

Мы поднимались по узкой винтообразной лестнице Спасской колокольни.

Я, еще не успевший прийти в себя после всего пережитого, столь необычайного, заметил кое-где фигуры людей.