Русский сыщик И. Д. Путилин т. 2

Целые горы жемчуга; богатейшие, кованого золота, облачения; непрестольные кресты; хоругви, древки которых были тоже украшены драгоценностями...

— Однако! — невольно вырвалось у меня. — Это точно грот сокровищ из «Тысячи и одной ночи».

— Веками скапливалось... — ответил симпатичный старец архимандрит.

Путилин подошел к двери, которую я до сих пор не заметил, и стал внимательно к чему-то прислушиваться.

— Что это он делает? — как-то невольно вслух вырвалось у меня.

— Не говорите, господин доктор... — тихо прошептал настоятель. — Удивительный человек наш Иван Дмитриевич... Где-где только он не побывал вчера! И-и, диву даться, воистину...

Путилин отошел от двери и приблизился к нам.

— И как только вы, дорогой отец Валентин, не боитесь, что сюда могут забраться крысы и погрызть все эти сокровища? — участливо обратился он к архимандриту.

— Да откуда им взяться, достоуважаемый Иван Дмитриевич? Помещение — каменное, двери — железные. Нигде — ни дырочки.

— А помните, что сказано в Святом Писании? «Тварь негодная, подобно ржавчине, и железо прогрызает...»

И Путилин указал на железную потайную дверь.

— Ну, об это зубки сломает... — добродушно рассмеялся отец настоятель. — Великий затейник вы, Иван Дмитриевич!

— Таким уж уродился, ваше высокопреподобие, — в тон ответил ему знаменитый сыщик.

И через минуту добавил:

— Однако, господа, сколь мне ни приятно беседовать с вами и пребывать в вашем обществе, я должен расстроить нашу компанию. Надо вас и доктора спрятать. Не угодно ли вам, отец Валентин, сокрыться за этой хоругвью... Вот так... Отлично...

— О, Господи, Господи... — зашамкал престарелый настоятель.

— А тебя, доктор, собственно говоря, следовало бы в архиерейский саккос облачить... за твое мудрое разрешение монастырской тайны, но так как мне некогда возиться с тобой, то притаись за этот сундук. Теперь я прячу мой фонарь и прошу вас не только не говорить, но и не дышать громко. Могильная тишина, могильная тишина!

И действительно, наступила могильная тишина и могильная тьма.

Ни один луч света не проникал в ризницу — хранилище несметных монастырских сокровищ.

Сколько времени прошло, я не могу вам сказать, так как в этой могильной тьме часы были бесполезной вещью.

Признаюсь откровенно, мои довольно крепкие нервы с каждой минутой натягивались все более и более.

Тоскливо-жуткое ожидание чего-то неведомого, что, очевидно, должно было случиться, наполняло сердце каким-то трепетом.

Было так тихо, что я слышал биение собственного сердца, которое все отбивало неровное: «Тук-тук!.. Тук тук-тук!..»

— Тсс! — раздался еле слышный шепот Путилина. — Я слышу, как грызут крысы...

Я насторожился, весь обратившись в слух.

Действительно, и до меня донеслись звуки, которые я сразу понять не мог: точно кто скребся о железо.

С каждой секундой звуки усиливались, становясь отчетливее, смелее.

Теперь послышался тихий лязг железного предмета о железо. Звуки доносились с той стороны, где находилась потайная дверь ризницы-хранилища.

— Господи... что это? — уловил я жадным слухом испуганный шепот отца настоятеля.

«Дрр... дрр... дзинь...» — уже совершенно громко пронеслось в ризнице.

Я замер, затаил дыхание.

Прошло несколько секунд, послышался скрип ржавых петель, и наша темная могила озарилась красноватым светом толстой восковой свечи.

Через обширную хоругвь и груду золотых облачений, за которыми я сидел, спрятавшись, мне было все видно.

Потайная дверь ризницы распахнулась. На пороге стояла фигура призрака в сером плаще со свечой в руках.

Быстро, неслышно призрак приблизился к тому месту, где сверкали драгоценные камни.

— Красота... красота какая! Господи! И все мое... и взять все могу!.. — послышался захлебывающийся от восторженного экстаза голос. И рука призрака жадно потянулась к грудам сверкающих драгоценностей.

Эта рука захватывала полной горстью сверкающие бриллианты, рубины, изумруды, аметисты, топазы, сапфиры, опуская их в карманы серого плаща-мантии.

Тот ларец-сундук, за которым я был спрятан, находился почти около железной потайной двери, теперь полуоткрытой.

Страшный призрак стоял ко мне спиной.

Вид несметных монастырских сокровищ, видимо, совсем его опьянил.

Он испускал подавленные возгласы восторга, в которых слышалась какая-то болезненная, лютая алчность.

Он бормотал отдельные несвязные фразы вперемежку с тихим смехом.

— Накопили... Все возьму... Сатана похитил... Через злато бо идет погибель.

Он так увлекся своей страшной работой, что не обратил даже внимания на то, как с резким звоном упали два золотых кубка на каменные плиты ризницы.

Очевидно, этот звон его не устрашил.

Ведь он один, совсем один — в этот поздний ночной час — в хранилище сокровищ! Кто увидит, кто услышит его?

Вдруг я почувствовал чье-то легкое прикосновение к моему плечу.

Я вздрогнул, обернулся.

Перед собой я разглядел полусогбенную фигуру моего друга.

Он стоял, прикрываясь массой развешанных церковных одеяний, близ меня.

Не произнося ни слова, не шевеля губами, он быстрым движением руки указал мне на полуоткрытую потайную дверь.

Этот жест означал приглашение немедленно следовать туда.