Русский транзит

Зубы у Перельмана замечательные, фарфоровые – это первое, что он сделал в Америке, зубы себе сделал. Цена… да что говорить! Сравнению с чем-либо совковым не подлежит, несравнимо. Правильно ли я его понял? Такие зубы жаль калечить о стальные запоры? Однако жизнь ценней, а, Лев?! Я, между прочим, не спрашивал, один ли Перельман в квартирке, он сам поспешил доложиться. Вот-вот. То-то и оно.

– Кто тебя запер, Лева?

– Не знаю, Саша! То есть это бандиты, Саша! Я думал, они – от нас… ну, от нас… ты только пойми меня правильно. А это просто бандиты! Товарищ Смирнов – он не товарищ, он вообще, он… Саша! Они меня пытали! Здесь какие-то ужасные устройства. Им нужен мой… наш «Фаберже». У меня все болит, Саша! И руки – никак…

– Кто тебя пытал, Лева? Товарищ Смирнов? Он тоже был?

Товарища Смирнова-Головнина, по моему разумению, никоим образом не могло «тоже быть». Ну-ка?

– А… Нет. Другие какие-то! Но он тоже с ними. Заодно. Выпусти меня, Саша!

– Баба была? Среди них?

Не только была, но и есть, по моему разумению. Ну-ка?

– А… Нет. Не знаю! Не помню! Забыл! Я… ну, ты когда ушел… я принял лекарство и ничего не помню! И никого! Ты только пойми меня правильно!

И достал же ты меня, Лева, просьбой о правильном понимании. Лекарство! ВИЛ-7? Или ВИЛ-3? Шприц, прихваченный в заточение вместе с пиццей. Любопытно, какое действие на Леву он оказывает. То ли ты, Лева, клювом своим долбишь по первому попавшемуся дереву: стук-стук-стук, то ли ты, Лева, ямку роешь передними лапками – тайник для сокровищ. А сверху еще и нагадить, чтоб никто не подумал. Так? И розами засыпать.

– Ч-черт! Нич-чего не понимаю! – прикинулся я «жеребцом и кретином». – Полицию вызвать?

– Нет!!! Са-аша, неужели ты не понимаешь?!

Ого-го как понимаю на самом-то деле! И даже то понимаю, что ОНИ полагают вне пределов моего понимания. Ишь, версия: КГБ ни при чем, обыкновенное похищение обыкновенными бандюгами обыкновенного многострадального антиквара. Но: мы-то, Саша, с вами зна-аем, если полиция примется копать, то неровен час – докопается до наших с вами, Саша, связей с Конторой! («Наших с вами! Каково!»). Ну и так далее. Экспромт отнюдь не самого высокого качества, но второпях ведь.

– Что мне, дверь ломать, что ли?! – досадливо рявкнул я.

Ну-ка? Неужели ляпнет «да»? Ведь только того и ждут.

Лева смолк. Помолчал. Еще помолчал. Я живо представил, как ОНИ там обмениваются жестами, артикулируют.

– Сде-елай что-нибудь, Саша! – проканючил Перельман.

– Да-а-а… – изрек я задумчиво, вроде бы исследуя дверь, вроде бы примериваясь. – Капитально! Так просто ее не…

Лукавил, разумеется. Разве ж это «капитально»?!

– А каким-нибудь ключом? – бессильно присоветовал Лева. – У тебя есть какие-нибудь ключи, Саша? Может, подойдут?

Стоп!!! Естественная фраза в условиях Совдепа, где каждый второй ключ подходит к каждой третьей двери. Но здесь условия несколько иные.

– Какие могут быть ключи! – досадливо отмахнулся я. Мол, не мешай моей творческой мысли! Бояров думает! – Хотя… Погоди… Вроде бы есть какие-то. В машине. В гараже. Внизу. Лева! Ты потерпи чуток! Я только спущусь и поднимусь.

– В какой машине?! Не оставляй меня, Саша! Они же могут вернуться! Са-аша!

– В «мазератти»! – ненужно уточнил я, ибо вопрос Левин прозвучал риторически-истерически: в какой еще машине?! Но я все же уточнил: – В золотистой. Крепись, Лев!

Было у меня искушение напоследок дюбнуть кулаком по дверному замку: не чтобы выломать, а чтобы отдачей влупило Перельману по дорогущим фарфоровым зубам – он вплотную приник губами к замку для лучшей слышимости-проходимости стенаний бедного-старого Льва Михайловича. Но удержался я от искушения – не касайся двери, Бояров, лишь повнимательней вглядись в систему замка…

… а уже в лифте достань кольцо с брелком-яблочком и еще раз вглядись. «У тебя есть какие-нибудь ключи, Саша? Может, подойдут?». Может быть. Как-то недосуг было толком рассмотреть изъятую связку.

Первый ключик – явно «чемоданный». От вализы? С партийными миллионами для «товарища Павла»?

Второй – больше похожий на короткую спицу с выемками на конце и с выбитым номерочком «0424», явно от камеры хранения.

Третий – квартирный, вполне мог подойти к замочку на двери, за которой меня с нетерпением ждали. Да, вряд ли среди НИХ был и товарищ Смирнов-Головнин, он нынче э-э… не в форме (то есть физической!) – но почему бы товарищу Смирнову-Головнину не иметь ключ от явочной хаты? Неважно, что, судя по недавним событиям, сослуживцы расплевались. Может, именно этот ключ (или: и этот в том числе?) стремились выудить у Вальки Головы псевдофебрилы в нашем с ним отеле, а до того – псевдоперебежчик Лихарев. Именно потому, что расплевались.

Все может быть. Проверять на стану. Долой американизм! Предположу-ка я на сей раз самое худшее, тогда и система защиты понадежней выстроится.