Русский транзит

Да, есть то, что вообще никого не касается, кроме двоих. А иезуит-Валька интонацией сообщил-поправил: не «двоих», а «троих». То есть – тезки-Сандры, меня и Шведа. А точнее при нынешнем раскладе – тезки-Сандры, Шведа и меня. «Меня»- отдельно от спевшейся парочки. Да уж, мы еще споем. А ведь у них на физиономиях было написано, когда пришли проведать. Ну и правильно! Чего другого я ожидал? Сам ведь поручил тезку-Сандру заботам Сереги Шведа. Вот и выбирай, неискушенная девочка, выходец из высокопоставленной киевской семьи, впервые оказавшаяся на берегах Невы… Выбирай: с одной стороны добрый дядя-Саша, подобравший-обогревший, тоже вроде имевший «шишковатого» отца, но в прошлом, а в настоящем – швейцар в престижном (но всего лишь) кабаке «Пальмира», бегающий от кого-то и за кем-то, сующий пачку денег на ремонт разгромленной квартиры и бесследно исчезающий. Выбирай: с другой стороны подчеркнуто интеллигентный, с университетским образованием «двухметроворостый» Серега с тачкой, который и ремонт провел в два дня, и под опеку взял, и на кухне – бог (есть у греков-римлян бог кухни?). Одно плохо – женат и ребенок. Но это даже придает некую духовную маету: мол, ах, как сложен мир.

Я бы на месте тезки-Сандры ни минуты не сомневался. И выбрал бы Серегу. Вот и тезка-Сандра выбрала. Из самолюбия буду считать, что она какое-то время сомневалась.

Я в отличие от неискушенных иногородних студенточек не убежден, что мир сложен. Я убежден как раз в обратном: мир прост. Есть я, есть мое дело, есть мои друзья. Еще есть разной симпатии женщины. Разные. И симпатичные. Журавлики, на манер тезки-Сандры. А еще ласточки. Еще курочки. Мало ли… И выбирать одну из многих – самому себе создавать проблему. Серега себе и создал: Сандра – Сандрой, а каково Лийке и пацану-Барабашке. Баба, она сердцем чует, как сказано Горбатым честному менту Шарапову.

Так что если и хотел Валька Головнин меня ошарашить, то не удалось ему это. Ну разве что в первую секунду-две. А уже на третьей секунде сработало «гуси летят, Бояров, гуси летят…». А также курочки, ласточки, журавлики. Пусть летят они летят, им уже не вернуться назад. Погано получилось, что не сами они, шерочка с машерочкой, Швед с тезкой-Сандрой, поделились со мной радостной вестью, а принес ее на хвосте комитетчик Валентин Сергеевич (нечем, вероятно, больше Комитету заняться, как распутывать-запутывать интимные узы – но я-то сразу узел этот, узелок разрубил). Короче, не получилось у Вальки «разделяй и властвуй». Да и сами бы они, шерочка с машерочкой, мне все выложили! Затем и пришли в больницу – а тут такое…

И со Шведом мы поладили, когда он заявился уже один, без машерочки («Ей неудобно, Саш… Ее совесть мучает…»). Да приходили бы вдвоем, чего там, стерплю, даже буду рад. А вот с подсадными парнями из конторы Головнина-Лихарева мы не поладили. Их подсадили троих, и вот им не было неудобно, их совесть не мучила. И я крепился-крепился, но понял, что не стерплю и уж кому не буду рад, так это им. Еще бы! Одно дело, когда давний приятель Резо Чантурия устраивает Александра Боярова в отдельной палате и как врач рекомендует горячительные напитки и физические процедуры с молоденькими сиделками (лежалками?), более того – сам принимает посильное участие в интенсивном курсе лечения. И один-единственный комитетчик то ли на стреме, то ли в почетном карауле при раненом герое. Другое дело, когда врачу Чантурия строго-настрого предлагают обходить всех больных, а вот больного Боярова предлагают тоже обходить, но – за версту. И само собой, из курса лечения исключаются любые визиты, кроме заранее согласованных понятно где, и любые напитки, кроме заранее прошедших экспертизу (любые градусы, естественно, исключаются). Короче, лежи и не двигайся, пока не выздоровеешь или пока не… наоборот. А вместо почетного караула – то ли охрана, то ли надзиратели. То ли ждут, чтобы сам Грюнберг среди ночи прокрался Боярова душить подушкой, а они тут как тут. То ли ждут, чтобы сам Бояров предпринял попытку к бегству (и значит, он виновен!), а они тут как тут. Шаг влево, шаг вправо.

Не-ет, достаточно! Мне в конце концов перед давним приятелем Резо неловко: он ко мне со всей душой, а я ему комитетчиков привел – ходи теперь по собственной больнице тише воды, ниже травы. Так что – достаточно!

– Куда?

– Погадить!

– Я тоже, пожалуй. Составлю компанию.