Русский транзит

– Утром! – примиряюще распорядился Резо. – Ранним! А пока, Саша, у тебя такая задача: догнать и перегнать Илико! Илюша, он тебя догонит и перегонит! Свой золотой зуб ставлю! – Резо наполнил мензурку до краев, протянул: – Догоняй! Догоняй нас всех!

Чего не сделаешь ради хорошей компании. Только, пожалуй, не спирт, а «Джи энд Би»… раз пошла такая пьянка, режь последний ананас.

– Порежем-нарежем-отрежем! Здесь хирурги сидят, а не эскимо на палочке!

В общем, догнал я их всех довольно быстро. Пить умею, не отнять, но дозы мне выписывались просто лошадиные. Да и полегчало с проблемами первой необходимости: машина есть, путь открыт, вот только просплюсь. Как говаривал Олежек Драгунский на излете в «Пальмире»: расслабон хляет. Правда, Юрка-напарник тут же осторожно добавлял: но напряженка еще есть. Итак, расслабон хляет, но напряженка еще есть.

И сколько бы меня ни потчевали, голова оставалась ясной. То есть да, туман, но не пьяный, а трезвый. Будто мозги обложили ватой, а сквозь нее, известно, не искажение, а просто приглушение. Контролировать себя я контролировал.

И когда мы с Маринкой в коридор ушли, на лестницу («Мы сейчас. На лестнице покурим. А вы бы хоть на пять минут проветрили здесь и не дымили бы какое-то время»). Контролировал:

– Узнал, дядя? Ты что же подумал, я как та интердевочка? Сопли розовые! Добрый мужик – писатель, только жизни не знает. Он что, думал, после его книжки все бляди побегут в сиделки полутрупы переворачивать и «утки» носить? Наоборот! После его книжки все сиделки и не только сиделки скопом в бляди побежали… Дай еще, не прикурилось! А мне даром не надо! Ни того, ни другого. Денег хватает во! Я здесь кабинет мануальной терапии веду, если хочешь знать! Я, если хочешь знать, комплекс биостимуляции, вибромассаж, если хочешь знать! Меня крутые ребята сейчас пристегивают, из Москвы, если хочешь знать. Конкурс фотомоделей. А меня – тренером, врачом, массажистом и вообще, если хочешь знать… Тьфу! Дай другую! Уже и в штатовских – поленья! А мужики, если хочешь знать, мне просто нравятся. И я без них не могу. И не хочу! Что я, лесбиянка какая-то?! А где их найдешь, мужиков?! Если хочешь знать, я ни разу с уродом не ходила. И тебя тогда… глаз на тебя положила, потому что… вот. А что нос чуток на боку – плевать, был бы мужик, если хочешь знать. И деньги беру, чтоб с падлой-сутенером рассчитаться потом. Что мне – свои что ли кровные выкладывать, если мужик нужен?! А мужиков-то приличных и нет, если хочешь знать. На глаз каждый цепляет, а потом глядь – больше не на что и цеплять. Илико этот – импотент! А этот… ну я говорила… крутой, в белокаменной… вообще педрила! Я их на метр чую, если хочешь знать! А тут никто не знает, в больнице. Тут я «не тронь – ошпарю»! Понял, да?! Ты меня понимаешь, дядя, понял, да? Ну ты понял или нет, дядя?! Договорились, да? А ты мне еще тогда понравился, ага?!

Ага, ага. Детский лепет. Я не шлюшка, я нимфоманка, я по любви. Иное время, иные песни. Книжку приплела, писателя. Да знаю я, насмотрелся всякого и всяких. В той же «Пальмире». И похожих исповедей наслушался, тетя, «если хочешь знать». Но Марина не хотела знать. Она хотела только одного – чтобы я ее не продал дяде-Резо. Да бог с тобой, курочка-ласточка! А испугалась. Испуга-алась, дурочка.

– Вы чем там занимаетесь?! Кыш! – самэц-импотент Илико забеспокоился.

– Трахаемся! – рявкнула Марина тоном, не допускающим ничего подобного. – С треском!

А я, возвращаясь в палату-кабак, контролировал сквозь «вату»: Маринины разборки – это ее разборки, но еще один враг мною приобретен: самэц-Илья.

Потому сразу присел к Резо со Шведом и целиком погрузился в их выяснения-разъяснения. Мол, абсолютно меня не интересует противоположный пол. Да так оно и есть по сути. К тому же тезка-Сандра отрубилась, сопела в две дырочки – детский организм слаб к таким порциям. Смех да и только, но свернулась она калачиком на моей койке. Фрейд не дремлет!

А Марина в палату вообще не вернулась. То есть зашла, процедила «Топ-пор веш-шай!», прихватила непочатую бутылку «Парадиза» и покинула компанию (теперь чисто мужскую), отметившись официально:

– Реваз Нодарыч, я пока в отпуске. Если завтра что – я в массажном кабинете у себя.

Резо сделал ей пальцами «отдыхай, отдыхай!», не обернувшись. Очень его занимал диалог со Шведом. Оба они, и Резо, и Швед, были на бровях – они не скандалили, но уже подступали к тому. Чантурия возмущенно цокал, показывая, что только из уважения к гостю не прекращает беседу, не закрывает тему. Швед же напирал чисто по пьяно-русски – ответ нужен только подтверждающий: нет, ты скажи, скажи! скажешь, нет?! вот и я говорю! Куда только делся интеллигентный налет университетского образования.

Самэц-Илья угрюмо буравил меня моргалами: мол, она ушла, потом ты за ней уйдешь, как вы договорились, знаем эти штучки, никуда ты не уйдешь, через мой труп!