Русский транзит 2

— Может, Толя. Вместо меня Ксюша постреляла. Как из пулемета палила.

— Это правда, Оксана Николаевна? — спросил удивленный Юрьев.

— Да, стреляла, пока он связанный в кузове дрезины прохлаждался…

— Так-то, Юрьев. Вот они какие, наши женщины!

— Ну хватит дурака валять! — нахмурилась Оксана Николаевна. — Мы теряем время!

— Ого! — сказал Юрьев и, восхищенно хохотнув, повел всех к лазейке, разведанной им накануне.

Юрьев и компания уже были на территории порта, когда до них донеслись крики.

— Шум как раз оттуда, от пакгауза! Вперед! — сказал Юрьев и ускорил шаг.

Они выскочили к пакгаузу. Возле его открытых ворот кто-то лежал на траве и, надсадно хрипя, пытался встать на ноги. К лежащему от проходной подбежал кто-то и попытался помочь ему подняться. У того, кто беспомощно лежал на земле, была перевязана голова, и сквозь свежую повязку обильно проступила кровь.

— Зачем вы ушли из медпункта? — кричал тот, кто пытался поднять раненого. Зачем? Что вы хотели доказать? Я же вам говорил, это — не человек, адмирал! Вы понимаете, не человек!!!

Юрьев внезапно остановился: он узнал этих людей.

— Хмурое Утро, его вы? — Юрьев тронул за плечо бича.

Бич оторвался от хрипящего и только беспомощно открывающего рот адмирала и обернулся. Напряженный взгляд пытливых глаз его уперся в Юрьева. Вдруг лицо бича прояснилось, и он, кивнув головой, сказал:

— Здравствуйте. Я сегодня вспоминал вас. Вот, с адмиралом беда.

— Что с ним? Кто его так?

Бич отошел от адмирала, над которым уже хлопотала Оксана Николаевна: пыталась остановить кровь, обильно истекающую из правой стороны груди.

— Один человек… — начал бич.

— В черных очках и длинном плаще, спортивной наружности? — перебил бича Крестовский.

— Да, — ответил Хмурое Утро удивленно.

— Хозяин! — крикнул Крестовский. — Это Хозяин! Где он? Он еще здесь?

— Он там. — Бич показал на открытые ворота пакгауза. Только не пытайтесь остановить его. Его невозможно остановить, ведь это…

Но Крестовский уже бежал в сторону пакгауза, срывая газету с помповика. Юрьев бросился за ним.

— Прошу вас, не надо! — крикнул вслед им бич. — Вы даже себе не представляете, кто это… Юрьев резко остановился и повернулся к бичу.

Ну? — едва слышно спросил Юрьев, боясь услышать в ответ нечто страшное и невозможное, что только что пришло ему в голову. — Кто это?

Бич замер, глядя перед собой широко раскрытыми глазами. Потом, словно проглотив какой-то сухой и горький комок, он, жалко улыбаясь, произнес:

— Оборотень…

Но Юрьев уже не слышал бича. Пригнувшись к земле, он вбежал вслед за Счастливчиком во тьму складского помещения.

«Оборотень, — размышлял про себя Юрьев. — А я-то думал, что ЭТОТ… Фу-у, в жар бросило! Словно чем-то горячим с головы до ног окатило! Хорошо, что ЕГО уже нет в живых… И что еще этот бич выдумал?! Оборотень! Какой еще оборотень? Там просто какой-то мазурик, подручный „доброго доктора“. А Хмурое Утро сразу: оборотень! Тоже поэт-романтик нашелся… Так, теперь осторожней: только бы не нарваться на него. Ведь у бандюги может быть оружие»…

В полумраке пакгауза, этого огромного ангара, Юрьев и Крестовский могли различить лишь контуры разнокалиберных ящиков, покоящихся аккуратными штабелями вдоль стен.

Посередине пакгауза стоял КамАЗ, груженный морским контейнером. Нигде не было видно ни души. Счастливчик пробежался вдоль ящиков, всякий раз направляя дуло помповика в проем между штабелями. Делал он это примерно также, как неуязвимые голливудские актеры в супербоевиках: в полный рост стремительно вырастал в проеме с «пушкой» у живота, широко расставив ноги. Со стороны это выглядело очень красиво, но было довольно глупо. Тот, кто прятался в проеме, если он, конечно, был там, видел Счастливчика, сам при этом оставаясь в тени невидимым. Поэтому киногеничный Счастливчик сейчас рисковал получить из проема, как минимум, крепкий удар в зубы…

А Юрьев, в любой момент готовый к встрече с противником, в это время осторожно обходил КамАЗ, то и дело заглядывая под машину…

Все, кажется, было тихо. Но именно эта тишина тяготила и настораживала его…

— Его нигде нет, — прошипел Юрьеву Счастливчик. — Надо посмотреть в машине. Давай, ты осмотри контейнер, а я загляну в кабину.

— Я уже заглядывал, — шептал Юрьев, — нотам ничего не видно. Надо попытаться открыть дверь.

Счастливчик встал на подножку КамАЗа и заглянул в кабину через левое боковое стекло, где должен был находиться водитель. Никого: одна густая, непроницаемая тьма, в которой нельзя было различить никаких очертаний…

Но Счастливчику вдруг показалось, что кто-то сидит там, за стеклом, в полуметре от него и, задержав дыхание, улыбается. Ему также показалось, что он видит синеватое мерцание чьих-то насмешливых глаз… Нет, похоже, все эти образы самопроизвольно возникли в его мозгу и были лишь фантазией возбужденного героя…