Русский транзит 2

Петя понял, что его время на этом свете истекло, и поэтому без особого сожаления опустил свой шишковатый лоб прямо в челюсть «комсоргу» Вове, этому бдительному контролеру вагона жизни, вложив при этом в свою широкую лобную кость все имевшееся у него на данный момент классовое чувство. (Петя Счастливчик никогда не состоял в комсомоле! Он презирал всяческие объединения по политическим мотивам людей в зрелом возрасте, то есть начиная примерно с семи лет.)

— Говорю же тебе, что я — счастливчик! — победно сказал Петя упавшему на пол со страдальчески-испуганной физиономией Вове. — А говнюк — это ты!

— А-а! — закричал оскорбленный Вова и направил ствол пистолета в голову Пете.

Петя видел, как палец поверженного «комсорга» начал давить на спусковой крючок… В мозгу у Петеньки что-то щелкнуло, и он резко, как когда-то на ринге университетского зала бокса, присел, опережая на мгновенье ожидаемый удар Вовиной пули.

Почти одновременно с этим Петиным нырком раздался выстрел, и пуля, чиркнув пятачок наметившейся лысины потенциального нобелевского лаурета, угодила в огромную пятидесятилитровую бутыль, стоявшую на стеллажной полке — как раз над головой кожаного Виктора… И это была любимая бутылка Пети Счастливчика-бутылка с царской водкой…

Юрьев ожидал удара, поэтому он даже не потерял сознания, когда они врезались в воды Невы. Но подросток уткнулся лбом в стекло.

— Сделай поглубже вдох! — успел крикнуть Юрьев Максиму, когда вода с шумом ворвалась в салон.

Не дожидаясь, пока джип скроется под водой, Юрьев, стал вытаскивать подростка из машины, намертво вцепившись в рукав его куртки.

Пришедший в себя в холодной воде Максим не мешал ему. Джип еще плавно, как потерпевший крушение дредноут, шел носом ко дну, пуская серебристые гирлянды пузырей, а две их головы уже показались над поверхностью воды.

— Ну, греби же, помогай мне, — свистел и хрипел, отплевываясь, Юрьев. — Нас сносит течением, а ты, как мешок. Давай прямо туда, К ступеням…

Минут через пять они доплыли. Первым, тяжело дыша, выбрался на гранитную площадку Юрьев.

— Ты что, парень, плавать не умеешь? — говорил он, нервно смеясь. — Мы же чуть не утонули.

— Умею. Только тяжеловато с грузом, — сказал подросток и вытыщил из воды помповик. — Не пропадать же добру!

— Ну ты и крохобор! — восхищенно заключил Юрьев.

Из совнархозовского суперсосуда старой закалки, который не вдруг, а как-то задумчиво, словно сам себе не веря, взял да и развалился надвое, на голову, плечи и за воротник крутому кожаному джентльмену ниагарским водопадом рухнуло пятьдесят литров царской водки.

Открыв рот, грозный бандит Витя, последние годы жизни которого мучительно прошли под жестокой звездой сражений за материальный достаток, некоторое время еще стоял в едких сизых парах суперотравы, видимо, собирая силы для своего последнего завещания в виде душераздирающего крика.

Но крикнуть он так и не успел: крик его уже не нашел выхода из разрушенного кислотой тела.

Петенька отскочил, нет, пожалуй, ловко отпрыгнул с болтающимся на заднице стулом от дымящегося водопада и с любопытством естествоиспытателя, лишенным обычного человеческого отвращения, следил за тем, как живая материя, еще несколько мгновений назад угрожавшая ему отлучением от горячо любимой жизни, превращается в смрадную пузырчатую черную массу, постепенно начиная напоминать внутренности Везувия во время извержения.

— Во, смотри, водочки попробовал, — сказал Петя несколько озадаченно. — Правда, боюсь, она ему не очень понравилась.

«Комсорг» Вова сидел на полу с круглыми глазами первоклассника, внезапно растерявшего у школьной доски все свои знания и схватившего жирную двойку. Он смотрел на процесс распада Витиной личности, как на сон. «Такого не бывает!» — крутилось в Вовиных мозгах. Он, по-видимому, уже совсем утратил чувство реальности, поскольку по-детски чистая улыбка счастливо гуляла по его губам. Потом, наверное, все-таки вспомнив, что он должен еще что-то очень важное сделать, Вова, немного смущаясь, навел свой пистолет на Петю. Но в тот момент, когда он был готов выполнить последнюю просьбу своего друга, на его многострадальную голову банально опустилась заначенная подружками бутылка «тринадцатого» портвейна.

— А этот — портвейну! — сказала Ксюша, стараясь не смотреть в сторону пузырящегося Вити и брезгливо вытирая руку, забрызганную развеселым напитком, о халат, который она как-то сумела развязать. Нюша при этом сидела в углу, широко раскрыв заплаканные глаза и зажав ладонями крик ужаса, готовый вырваться из перекошенного рта.

— Думаю, коллеги, что вон того клиента уже бесполезно класть в формалин, авторитетно заявил Петя, пытаясь хоть отчасти сделать из трагедии фарс и таким образом рассеять атмосферу всеобщего ужаса, — даже как учебное пособие не пойдет.

— Не скажи, Петя, — скорее поддержала по сути, чем возразила по форме, понявшая Петенькину игру Ксюша. — Вон от него ботинки какие остались. Просто класс!