Русский ураган. Гибель маркёра Кутузова

— Ну, Димуленция, радуйся и ликуй! Завтра утром Ласточкин и Иванов прискачут сюда, дозвонился я, — сообщил генерал по возвращении. — Славься, славься, город Моздок, славься, веселенький Галкин задок!

— Но-но, попрошу без хамства! — обиделась хозяйка. Впрочем, сразу после этого она без сопротивления удалилась с генералом в другую комнату, где они и закрылись. Выкрутасов лежал на диванчике, млея от сознания того, что они спасены, веря и не веря такому нежданному счастью. Изредка до его слуха доносились постанывания и повизгивания хозяйки дома, и он вздыхал, жалея, что у него нет в Моздоке знакомой женщины.

Потом раздался крик. Это совсем вывело Выкрутасова из себя. Что он ее — режет там, что ли? Безобразие. Вскоре в комнату сунулось смеющееся мурло генерала:

— Ты не пугайся, Димофон, они всегда со мной кричат, ничего страшного. Я это называю «блицкрик». Я похлопочу, чтоб тебе подружку…

— Не надо мне! — зло огрызнулся Дмитрий Емельянович. — Что я — скот, что ли?

— А я — скот, — хохотнул генерал и отправился доказывать свое скотство. Озлобленный Выкрутасов звукоизолировал голову огромной подушкой, красиво расшитой оленями на лесной поляне, его тошнило от ненависти к генералу, доставившему ему такое несметное количество неприятных минут. Он бы отправился теперь гулять, но разумно опасался, что его арестуют в камуфляжке и без документов. Оставалось одно — уснуть. И он уснул.

Проснувшись через несколько часов, Дмитрий Емельянович долго боялся открыть глаза и увидеть тоскливый интерьер чеченского заточения, но запах жареного лука несколько успокоил его. Он встал и отправился в сторону запаха.

— И вот, представь себе, Галченыш, руки мои там, ноги — там, подо мной — бездонная пропасть, и вот я… А-а-а! Проснулся! — Генерал сидел на кухне с какой-то уже другой Галей и, попивая пивко, что-то ей заливал о своем прошлом.

— Здрасьте, — противным голосом сказал Выкрутасов.

— Ты что, не узнаёшь, что ли? — воскликнул генерал. — Это же твоя Галка! — Он кивнул в сторону гостьи.

— А где хозяйка дома? — спросил Дмитрий Емельянович.

— На работу ушла, сегодня же понедельник. Ну обнимитесь же наконец!

— Чо-то он, по-моему, не хочет, — усмехнулась эта, «выкрутасовская» Галка.

— А мы разве знакомы? — спросил бывший политинформатор.

— Да ты же с ней в одном классе учился, портфель носил, цветами задаривал! — возмущенно заявил генерал.

— Да ладно вам! — махнула на него рукой гостья, встала и приблизилась к Выкрутасову: — Будем знакомы, Таня.

— А почему не Галя? — фыркнул Выкрутасов.

— Да это Виктор всех Галями называет, а вам можно звать меня Таней, потому что я на самом деле Таня.

— И что же дальше? — продолжал вредничать Выкрутасов.

— А ничего, чайку попьем, поболтаем о том о сем, — не спешила обижаться гостья. — Вы кто по гороскопу?

— Поросенок он! — захохотал генерал. — Ты чего, Димоноид, такой хмурый? Садись, выпей пивка или чайку. Я сейчас. — Он подмигнул Тане и отправился в туалет.

Таня еще ближе придвинулась к Выкрутасову, легким толчком усадила его на стул, а сама села ему на колени, обвив шею руками. Особой красоты в ней не наблюдалось, но то, что она была явно нацелена генералом на Выкрутасова, не могло не взволновать Дмитрия Емельяновича.

— Какое у вас лицо измученное, — нежно сказала Таня. — Вы много страдали, видели ужасы войны, мучились в плену. Вам необходимо снять напряжение. Поцелуйте меня.

— Простите, я женат и храню верность своей жене, — воспротивился Выкрутасов.

— А там? Разве у вас не было фронтовой подруги? — томно простонала Таня и прикоснулась губами к его уху.

Дмитрий Емельянович панически вспомнил про чемпионат мира.

— Здесь есть телевизор? — спросил он.

Увы, это был его последний оборонительный залп.

Проснувшись среди ночи рядом с Таней, он чуть не заскулил от досады — ведь здесь был телевизор, но вместо того, чтобы смотреть матчи одной восьмой финала, он поддался женским чарам. Проклятый генерал! Мало было рискованного прыжка с парашютом в пьяном виде, когда Выкрутасов мог запросто разбиться, мало чеченского плена, где ему запросто могли перерезать глотку, теперь еще эта Таня. А что, если она из зоны риска?.. Хотя вряд ли. Просто одинокая моздокчанка, или как там называются жительницы Моздока? Моздянки? Моздокиньки? Бежать, бежать отсюда! Прочь! В Моздок я больше не ездок!

— Что ты стонешь? — прошептала в тревоге Таня. — Тебе приснилось пережитое? Все осталось позади, жестокость и кровь канули в прошлое. Ты со мной. Обними меня, прижмись!

Бог весть чего наплел ей про Выкрутасова генерал.

— Мне приснилось, что мы штурмуем Диснейленд и американцы лупят по нам бронебойными микки-маусами, — пошутил он.

— Болтун! — восхищенно прошептала ему в ухо Таня, снова увлекая в свой мир.

Утром он проснулся в кровати один. Оказалось, что Тане нужно было бежать на утреннюю смену, она работала на гардинной фабрике.

— Ничего, хлопец, к вечеру вернется твоя дивчиночка, — гоготал ненавистный генерал, хлопая Дмитрия Емельяновича по плечу. Плен продолжался. Хотя и не такой страшный, как чеченский, но все же — плен.