Русский успех. Очерки о россиянах, добившихся успеха в США

Мы должны начать думать о новых взаимоотношениях, при которых наша техника, наше общество и окружающая среда рассматривались бы как одно целое.

Давид Сарнов

На примерах Гамова, Тимошенко, Сикорского, Леонтьева и Зворыкина мы увидели образцы успешной научно-изобретательской карьеры россиянина в Америке. Но это был хотя бы, так сказать, «российский вид спорта». Хотя состязатели и начинали с нулевой отметки, но их оценка велась почти по интернациональным правилам оценки академической карьеры, лишь с небольшими бизнес-поправками. Давид Сарнов первый человек, родившийся в России и добившийся огромного успеха в Америке в игре «по чисто американским правилам»; аналогом мог бы служить великий русский бейсболист, но такой пока еще не появился.

Личности Давида Сарнова в США посвящена обширная литература (укажем подробнейшую биографию Ю. Лайонса и избранное под слегка тошнотворным заголовком «Глядя вперед». Мы специально приводим этот заголовок, чтобы подчеркнуть, что речь идет не о великом писателе и не о крупном журналисте, а о великом «коммуникаторе» – иначе роль Сарнова не определишь, ибо русское слово «связист» неизбежно уведет нас вбок).

Сарнов сделал блестящую деловую карьеру в США. Почему она ему удалась? Это непростой вопрос, и не все качества Сарнова привлекательны. Он никогда не был бесконфликтным «йесменом», но обладал искусством обрывать конфликты, не доводя их до катастрофического исхода. Уже в школе Давид показал свой нрав. Преподаватель литературы однажды, разъясняя образ Шейлока в пьесе Шекспира «Венецианский купец», сказал, что знает случай, когда еврей, недовольный расшумевшейся христианской детворой, позвал полисмена и попросил его вырезать по фунту мяса из каждого из них. Давид возмущенно остановил учителя, объявив эту историю антисемитской. Объяснение кончилось в кабинете директора школы тем, что учителю пришлось подать в отставку, а Давид вернулся в класс. Это очень американская история, но она имеет еще более американское продолжение. Как-то уже взрослым, зайдя в какой то банк и поговорив с пожилым вице-президентом, Давид сказал ему:

– Мистер М.! Я заслужил слова благодарности от вас. Это мне вы обязаны успешной карьерой в банке?

– Если не я, вы бы остались школьным учителем.

Эти два человека в дальнейшем часто встречались и были довольны друг другом. Гм… Как говорят в таких случаях в Одессе, «Ну-ну!» Но вот восемь классов окончены, надо начинать жить. Всего семь лет прошло с тех пор, когда в 1899 году итальянец Маркони изобрел радио, но уже сотни станций на судах во всем мире были оборудованы «беспроволочным телеграфом». Основанная Маркони Компания Беспроволочного Телеграфа наняла пятнадцатилетнего истсайдского подростка Давида Сарнова «оффис-боем» за пять с половиной долларов в неделю.

Судьба принесла Давилу несколько лотерейных билетов, но так, в меру, не миллионного достоинства. Первый лотерейный билет состоял в том, что родители привезли его из захолустной деревушки Узлян Минской губернии в Америку в девять лет. Это был 1900 год. Хороший американский язык, начавшийся с традиционной немоты на манхеттенском подворье, был составной частью его карьеры. Известно, что мало кто из выучивших язык в возрасте после 10 лет владеет им достаточно хорошо, т. е. не сбивается порой на русизмы, на грамматически верные, но языково-небезупречные конструкции и чувствует все оттенки.

Но первые шесть лет карьеры Давида в Компании Беспроволочного Телеграфа как будто не предвещали сногсшибательного успеха: он стал всего лишь полноправным оператором радиостанции. За этим скромный успехом стояли годы неустроенного эмигрантского быта, еще не ведавшего никаких велферов, тяжелые пачки газет на идише, которые приходилось жадно хватать и всучивать читателям с криком «Экстра!», суровый и нищенский семейный антураж, где царил всесильный и беспомощный матриарх – бабушка Ривка. И наконец, то благодатное сочетание американских возможностей и отсутствия прочных надежд на наследство, какое окончательно вершит эмигрантский успех в Америке.

И тут судьба вручила Давиду Сарнову второй лотерейный билет несколько более высокого достоинства. Надо сказать, что до 1912 года развитие радио сопровождалось поразительным безразличием общества. Причем это было характерно как для беспроволочного телеграфа, что вполне понятно, так и для радиотелефонии, что понять труднее. И политические передачи, и новости, и выступления эстрадных певцов, и оперные спектакли с участием Карузо уже прозвучали в эфире, но натолкнулись на всеобщее равнодушие как пошлые и скучные игрушки. В лучшем случае их слушали полсотни профессиональных радистов на своих дежурствах. «Слушать радио» – просто никому в голову не приходило.