Русский вечер

А если имеет? Тогда что делать? Выход напрашивается тот же — сломать и в помойку. И ничего от этого не изменится. Нет, не все так просто. Вот перед ней лежит чужая записная книжка. Какой-то болван залил ее водой или соком. На первой странице осталось всего несколько цифр и ни одного имени. В самом верху осколок телефонного номера, его хвостик — 78. Но у Ашота именно этой цифрой кончался номер мобильника. И его никто не звал по фамилии. Яна была уверена, что многие ее даже не знали. Он был просто Ашот, поэтому место ему как раз на первой странице итальянской записной книжки.

Утром перед работой Яна позвонила в больницу.

— Рейтер? А кто его спрашивает?

— А это так уж важно? Следователь.

— Рейтер по-прежнему в реанимации. Состояние тяжелое.

— Подождите, не вешайте трубку. Когда я смогу его увидеть?

— Да кто ж это знает? К нему никого не пускают. Он без сознания. А следователь у него, — ехидно добавил женский голос, — между прочим, мужчина. — Ту, ту, ту…

Завертелась машина… И какой-то следователь уже рулит, ищет злоумышленников. Ритке что-ли позвонить? Справиться, кому понадобилось убивать жалкого гида Вершкова. Только зачем ей это знать? Нет, никуда звонить она не будет. Яна твердо решила: чему быть, того не миновать. Кто она есть? Песчинка в потоке времени. И не в ее силах что-то изменить. Поэтому она выпускает из рук бразды правления. Пусть все идет само собой. Бразды — это удила конские, а у нее в руках концы перепутанного клубка веревок. Яна решила, что сегодня же попросит отпуск. На работе график, все отпускные сроки оговорены, ее начнут стыдить и вразумлять. Но если твердо стоять на своем, дней через десять, в крайнем случае через пятнадцать, можно будет всем вместе отбыть в Усть-Нарву. Только бы визы получить.

10

— Простите мою навязчивость. И не обижайтесь. Я вас выследил. И теперь жду вашего появления уже час. Дождался, как видите.

Вчерашний незнакомец (иначе говоря — тип с фотографии) стоял около Яниной машины и беззастенчиво сиял глазами, по-русски он говорил почти чисто, но с явным акцентом, который странным образом усиливал его умоляющую интонацию.

— Вижу, что дождались, — с металлом в голосе произнесла Яна.

— Не уходите, дослушайте. Вы поразили меня с первого взгляда, потому что очень похожи на одну мою знакомую, с которой… которая… ну, вобщем, не важно, — он окончательно запутался и рассмеялся.

Первый испуг, который окатил Яну, как ушат холодной воды, прошел. Незнакомец выглядел таким смущенным, ветер так беззаботно ерошил его пшеничную гриву… Он никак не был похож на уголовника, которого бы Рейтар послал по следу. Симпатичный, элегантный, Яна это ценила. Тончайший мохеровый свитер цвета кожуры киви шел к его глазам. На этот раз он совсем не был похож на Есенина.

Словом, ясным теплым утром Яне уже не хотелось бежать от незнакомца сломя голову. Это ночью страх подбирается к самому сердцу, а на солнечном свету всякая нечисть распадается на элементы. И уж если она не оставила попытки «разобраться в этом загадочном деле», то судьба явно дает ей шанс.

— Положим, я похожа на вашу приятельницу. Бывает. И что вы от меня хотите?

— Я знаю, что я от вас хочу, только не осмеливаюсь облечь это в слова.

— Вы либо облекайте, либо мы расстаемся. Я на работу опаздываю.

— Нет, нет, не расстаемся! Ни в коем случает. Не сочтите за дерзость — как вас зовут?

Первым побуждением Яны было назвать чужое, абстрактное имя, но она тут же обозвала себя дурой. Можно подумать, что если она назовется Катей, то их дальнейшие отношения потекут по другому руслу.

— Меня зовут Яна Павловна.

Он несколько картинно поклонился, мол, очень приятно, потом сотворил что-то с собственными ногами, отчетливо было слышно, как щелкнули каблуки его мягких замшевых туфель.

— А я — Сержио… без отчества. Сержио Альберти. На западе людей зовут просто по имени. Я бизнесмен и приехал в Москву из Рима.

Понятно, что не из Солнцево и не из Канашкиной прорези…

— Я действительно не могу больше задерживаться. Приятно было познакомиться.

— Два слова! — крикнул он, картинно вскинув руки. — Я приглашаю вас в ресторан. Сегодня. Время назначьте сами. Не говорите — нет! — он наморщил нос, как смущенный ребенок.

Яна хотела строго сказать: «Глупости!» Хотела крикнуть: «С какой стати!» Хотела добавить: «Я не хожу в рестораны с незнакомыми людьми!» Но мозг подал совсем другой сигнал, губы против воли растянулись в улыбку, а предатель язык вкупе с гортанью сочинил такую фразу:

— Ну… если вы настаиваете. Если вам так хочется… То почему, собственно, нет?

Вечером Яна сказала дочери:

— Ужинай одна. Картошку можешь не греть. В холодильнике есть твои любимые чипсы и все для бутербродов. Не забудь йогурт. Буду поздно. У меня свидание.

— Деловое? — спросила Соня, она привыкла к вечерним отлучкам матери.

— Деловое, — согласилась Яна и задумалась, рассматривая себя в зеркало.