Русский верлибр. Антология

Мама! Хоть ты мне откликнись и выслушай:
                                                        больно
Жить в этом мире! Зачем ты меня родила?
Мама! Быть может, все сам погубил я
                                                        навеки, —
Да, но за что же вся жизнь – как вино,
                                                        как огонь, как стрела?
Стыдно мне, стыдно с тобой говорить о любви,
Стыдно сказать, что я плачу о женщине, мама!
Больно тревожить твою безутешную старость
Мукой души ослепленный, мятежной и лживой!
Страшно признаться, что нет никакого
                                                        мне дела
Ни до жизни, которой меня ты учила,
Ни до молитв, ни до книг, ни до песен.
Мама, все я забыл! Все куда-то исчезло,
Все растерялось, пока, палимый вином,
Бродил я по улицам, пел, кричал и шатался.
Хочешь одна узнать обо мне всю правду?
Хочешь – признаюсь? Мне нужно совсем не много:
Только бы снова изведать ее поцелуи
(Тонкие губы с полосками рыжих румян!),
Только бы снова воскликнуть: «Царевна!
                                                        Царевна!» – 
И услышать в ответ: «Навсегда».
Добрая мама! Надень-ка ты старый салопчик,
Да пойди помолись Ченстоховской
О бедном сыне своем
И о женщине с черным бантом!

«Гремите в литавры и трубы, веселые люди!…»

Гремите в литавры и трубы, веселые люди!
Напрягайтесь, медные струны!

Словно кровавые луны

Над лесом оливково-черным
Вспарили —
Так всплыли
В избытке позорном
Из пурпура ярые груди.

Напрягайтесь, медные струны,

Гремите в арфах!

Сосцы широко размалеваны,

Она в узорчатых шарфах.
Пляшет.
Гремите, медные струны,
Веселей, музыканты!

Взметались одежды, развязаны банты,

Красные полосы ткани струятся и рдеют…
Пляшет.
Медью окованный
Пояс на бедрах тяжелыми лапами машет.
Быстрее, быстрее, – и пляшет, и пляшет…
Вскинуты руки, бледнеют, немеют.
Стиснула зубы – и липкая кровь
Сочится на бледных губах,
Медленно каплет на груди…
Обильней, обильней…
Черными крыльями страх
Задувает светильни.

Напрягайтесь, медные струны!

Пойте, гремите, – пляшет любовь!
Бейте в кимвалы, в литавры, веселые люди!

«Высокий, молодой, сильный…»

Высокий, молодой, сильный,
Он сидел в моем кабинете,
В котором я каждое утро
Сам вытираю пыль,
И громким голосом,
Хотя я слышу отлично,
Говорил о новой культуре,
Которую он с друзьями
Несет взамен старой.
Он мне очень понравился,
Особенно потому, что попросил взаймы
Четвертый том Гете,
Чтобы ознакомиться с «Фаустом».
Во время нашей беседы
Я укололся перочинным ножом
И, провожая гостя в переднюю,
Высосал голубую капельку крови,
Проступившую на пальце.

«В городе ночью…»