Русско-еврейский Берлин (1920—1941)

Я написал статью «Грузенберг, как уголовный защитник (по поводу книги его воспоминаний “Вчера”)» и послал ее П.Н. Милюкову. Написал, платя этим свой долг Грузенбергу, который настойчиво потребовал от меня статью о себе еще по поводу его 70-летия. Я не написал: убоялся. А теперь решился518.

Но, конечно, на первом плане в переписке – политика, напрямую влиявшая на судьбы беженцев:

В каждом письме хочется писать о политике, так как эти вопросы неизменно стоят на первом плане – но что можно сказать в рамках письма, кроме поверхностных общих фраз? Помнится, я в моих прошлых письмах к Вам пытался выдерживать объективную точку зрения на происходящее в Германии и, как Вы правильно указывали, впадал в чрезмерный оптимизм. Все сложилось хуже, чем можно было себе представить в 1937 году, когда я покинул Берлин. Ни для какого оптимизма теперь не осталось места. Одно лишь я продолжаю отстаивать: не следует заражаться от Гитлера, и считать нужным платить ему его же монетой. Некоторые статьи в «Посл[едних] Нов[остях]» в этом отношении продолжают меня коробить (напр., когда А. Кулишер выступает паладином славянства в его вековой борьбе с германизмом или защитником права белой расы отравлять китайцев опиумом)519.

Однако Гершун совершенно не разделял скепсиса Гольденвейзера в отношении информации «Последних новостей» о происходящем в Берлине. Из рассказов приезжающих «оттуда» и из того, что сообщал Е.А. Фальковский, Гершун заключил, что «действительность куда более мерзка, чем Вы думаете, и чем изображают “П[оследние] Н[овости]”»520.

Как ни удивительно, но все эти годы, вплоть да лета 1939-го, Союз русской присяжной адвокатуры продолжал функционировать в Берлине. По-видимому, никакой общественной деятельности он уже не вел (да и вряд ли мог вести в условиях нацистской диктатуры, стремительного сокращения численности «личного состава» и средств).

«В нашем “бывшем родном” Берлине уже совсем никого из знакомых и друзей не осталось, да и союз окончательно ликвидирован. Бедный Беме521 умер, Зайцев уехал, один Владимир Абрамович522 еще держится в своем посольском бесте…» – информировал Гольденвейзер Гершуна 10 июля 1939 года523.

О том, как и когда был ликвидирован Союз русской присяжной адвокатуры, мы узнаем из письма Е.А. Фальковского: