Русско-японская война и ее влияние на ход истории в XX веке

Сначала Акаси установил контакты с финской оппозицией; ему казалось, что ее можно использовать, чтобы ослабить Россию изнутри. В Швеции активно действовала финская Конституционная партия, пытавшаяся руководить сопротивлением российскому правлению на родине [Akashi 1988: 35; Kujala 2005: 264][178]. Главным его контактом был Конни Циллиакус (1855–1924), жизнь которого «достойна экранизации» [Kirby 2011: 152][179]. Циллиакус придерживался концепции, которая в равной степени устраивала русских революционеров, финских конституционалистов и японских военных. Несмотря на то что, как пишет Антти Куяла, «он действовал практически как японский агент» [Kujala 1988: 99], Циллиакус осознавал, что Япония была способна финансировать предполагаемые революционные действия, тем более что движению были необходимы деньги, чтобы выйти на новый уровень. Акаси запросил 100 000 иен на финансирование деятельности различных движений, и Генеральный штаб в Токио утвердил эту сумму в конце августа 1904 года [Akashi 1988: 57; Kujala 2005:265]. Хотя Циллиакус взял деньги у японцев, он не хотел отказываться от своих идей; он пытался использовать Акаси и в особенности его деньги для личных целей. Вероятно, чтобы в будущем получить новые средства, он также представил Акаси русских революционеров в эмиграции [Павлов 2011:73]. Российскому правительству отчасти было известно о происходящем в Швеции, но японский агент в Стокгольме, как казалось, не представлял для Российской империи серьезной угрозы. Однако шпионская и саботажная сеть разрослась, потому что Циллиакус познакомил своего японского союзника с представителями польского движения борцов за независимость. Акаси хорошо понимал, что нуждается в помощи своего финского контакта, так как

…все так называемые оппозиционные партии являются тайными обществами, в которых никто не может отличить противников режима от русских агентов и даже узнать имена и адреса лидеров оппозиции. Сложно определить настоящих активистов оппозиции, потому что у них есть несколько псевдонимов, которые они часто меняют на новые [Akashi 1988: 33][180].

Также он понимал, что особый интерес для планов Японии может представлять Польша, поскольку поляки стремились создать независимое и суверенное государство и испытывали агрессию по отношению к русским оккупантам [Inaba 1988в: 71]. В то время как в польской Национально-демократической партии (Национальной лиге) отказались от насильственных методов достижения этой цели, Польская социалистическая партия была более радикальна и стремилась создать польское национальное государство любой ценой [Akashi 1988:27]. Акаси контактировал с обеими партиями, а именно с Витольдом Иодко-Наркевичем, Александром Малиновским, Романом Дмовским и Зигмунтом Балицким[181]. И Роман Дмовский, и Юзеф Пилсудский стремились убедить японское правительство в необходимости сотрудничества с Польшей. Дмовский предлагал убедить польских солдат, воюющих за русскую армию в Маньчжурии, сложить оружие и даже ездил в Японию, чтобы представить свой план Генеральному штабу. Пилсудский тоже ездил в Японию, но он пошел еще дальше и предложил организовать в Польше восстание. Японские военные одобрили второй план, но его не поддержало Министерство иностранных дел. Пилсудский даже предлагал министерству подписать меморандум, подтверждающий заключение официального союза между польскими социалистами и японским правительством [Akashi 1988: 38; Inaba 1988в: 71–72; Kujala 2005: 266].

После визита в Японию этих двух поляков стала очевидна одна проблема. Поляки не были едины, как не было единым и революционное движение по всей Российской империи – внутри него за влияние боролись несколько партий с разными взглядами на то, каким должен быть будущий политический курс. В Японии Дмовский действовал против Пилсудского, но неясно, насколько он повлиял на окончательное решение отказать в поддержке плана социалистов. Антти Куяла объяснил это просто: «Японцы рассчитывали не на всеобщее восстание, а на то, что поляки ограничатся организацией саботажа, чтобы помешать продвижению войск и военного снаряжения по Транссибирской магистрали» [Kujala 1988: 101]. Поляки были заинтересованы в долгой войне, которая ослабит Россию, в то время как Японии не было выгодно продолжительное противостояние, которое истощило бы ее военные и финансовые ресурсы. Кроме того, Польша еще не существовала как государство, поэтому было неясно, кто может составить там более-менее надежное правительство. Более того, Япония нуждалась в небольшом восстании, а не в полномасштабной революции, так как ей еще предстояло после победы в войне вести с Россией переговоры [Inaba 1988в: 74; Kujala 1988: 102].