Русско-литовская знать XV–XVII вв. Источниковедение. Генеалогия. Геральдика

В середине XVI в. происходит расслоение родословия Литовских князей на две части, связанное с тем, что при Московском великокняжеском дворе образуется довольно большая прослойка Гедиминовичей (князья Бельские, Голицыны, Мстиславские, Трубецкие и др.)[408]. В родословии выделяются повествовательно-легендарная часть и росписи находящихся при московском дворе потомков литовских князей. В редакциях родословных книг второй половины XVI в. эти части иногда составляют две самостоятельные главы и развиваются независимо одна от другой. Иногда «историческая» часть просто отбрасывалась, и оставались одни росписи.

В части, связанной с изложением ранней истории Литвы, наблюдаются в это время две тенденции, существующие до конца XVI – начала XVII в. Прежде всего эта часть дополняется за счет хроник и литовских летописей, из которых в родословие включается подробный рассказ о борьбе князя Кейстута и его сына Витовта с Ягайло, но концепция происхождения литовских князей остается независимой от этих хроник.

Кроме того, существование двух версий о происхождении литовских князей – от Витеня и от полоцких князей – приводит к тому, что в отдельных родословиях они соединяются вместе, т. е., доводя родословие от Давила до Гедимина, родословцы сообщают, «а в иных летописцех пишет», что Витень был из рода смоленских князей, гром его убил бездетным, а Гедимин был его конюший[409].

Для родословий второй половины XVI в. характерен и наиболее полный круг биографических известий, связанных с принятием в Литве христианства, где также видна самостоятельная тенденция родословных книг в подборе и освещении фактов.

В конце XVI – начале XVII в., в период обострения русско-польских отношений, в родословных книгах вновь появляется та политическая направленность родословия, которая была присуща редакции конца XV в. Распространение этих родословий, как видно из тех же родословных книг, связано с именами московского патриарха Гермогена и Филарета Никитича Романова.

Таким образом, на протяжении XVI в. историческая часть родословия литовских князей в русских родословных книгах, освещающая ранний этап истории Литвы и составленная на основе летописей, носила самостоятельный политический характер, варьируясь в зависимости от общей политики московского правительства.

Остается добавить, что по манере излагать исторические события и своей направленности это родословие не одиноко, а может быть связано с такими, как родословия московских великих князей, рязанских великих князей и молдавских великих князей, также помещенные в родословные книги.

Генеалогические источники в исследовании истории боярского землевладения XIV–XVI вв. [410]

История феодального землевладения давно стала одним из основных аспектов исследования советских ученых. Мы представляем сейчас, как на протяжении XIV – XVI вв. формировались вотчины великокняжеской семьи, как они распределялись между наследниками, что обеспечивало каждому из членов семьи независимое положение, долю в государственных доходах и в то же время зависимое положение от главы семьи – великого князя[411]. Основательно изучено монастырское землевладение XIV – XVI вв. Мы имеем подробное монографическое исследование по истории формирования вотчины Кирилло-Белозерского монастыря[412], решены вопросы землевладения таких крупных вотчинников, как Иосифо-Волоколамский и Симонов монастыри, и безусловно ждет своего исследователя Троице-Сергиев монастырь, в чьем архиве сохранился богатейший актовый материал.

Эта последовательность в изучении феодального землевладения в значительной мере определена исторически сложившимися комплексами документов, позволяющими всесторонне осветить формирование и развитие вотчины. Такими у нас являются великокняжеский и монастырские архивы.

В то же время мы не имеем единых архивных фондов, позволяющих проследить историю средневековой феодальной семьи за все время ее существования. Архив светского феодала нам приходится реконструировать в основном из тех же монастырских архивов. А здесь прежде всего сохранились материалы о владениях, переданных, проданных монастырю или вымененных у него.

Поэтому всестороннее исследование конкретной вотчины возможно только после того, как изучен состав монастырских фондов, из которых можно извлечь акты, связанные с историей данной семьи. Примером такого исследования являются работы С. Б. Веселовского[413].