Русско-литовская знать XV–XVII вв. Источниковедение. Генеалогия. Геральдика

Для родословий, составленных и редактировавшихся в XVI – третьей четверти XVII в. характерны два типа росписей. Первый тип – княжеских и боярских родословий – представляет поколенный перечень членов одной семьи с отдельными биографическими заметками: во втором – великокняжеских родословиях – основное внимание уделено происхождению и истории дома, им присущ литературный элемент, записываются не только биографические сведения, но и характеристики персонажей, резюме политического характера и пр.

В русских родословных книгах эта тенденция имеется в пяти росписях княжеских родов: московского великокняжеского дома, литовских князей, молдавских, рязанских великих князей и отчасти князей Глинских.

Роль, которая при московском великокняжеском дворе XV–XVI вв. от водилась родословию литовских князей, видна из окружения, в котором оно выступает.

Первоначально мы встречаем это родословие в составе Сказания о князьях владимирских и Послания Спиридона-Саввы вместе с историей великих князей владимирских.

В 30-е годы наряду с родословиями московских великих князей, молдавских, рязанских и другими великокняжескими родословиями литовское родословие включается в число дополнительных статей в Воскресенскую летопись[375].

С 40-х годов XVI в., времени создания первых родословных книг, и до конца XVII в. родословие литовских князей является самостоятельной главой во всех редакциях родословных книг. В XVI в. это родословие неоднократно редактировалось, в его историческую часть вносились изменения, и само употребление в разное время тех или иных его редакций, делающих разные акценты на взаимоотношениях Литвы с Москвой и Тверью, происхождении литовских князей, религиозных и территориальных вопросах, говорит, что ему придавалось определенное политическое значение.

В советской историографии последних десятилетий отмечался интерес к истории Литвы, проявившийся в русском летописании XIV–XVI вв.[376] Причем В. Т. Пашуто подчеркивал, что этот интерес связан не столько со сбором новых фактов, сколько с осмыслением и интерпретацией давно известных в интересах политики московских великих князей[377]. В значительной мере это положение можно отнести и к генеалогии литовских великих князей.

Ее составители не стремились собрать как можно большее число фактов – их круг не выходит за рамки московского летописании XV–XVI вв. Польские источники – хроника Бельского, Стрыйковского – эпизодически ис пользовались в редакциях родословий второй половины XVI в., и лишь в части, касающейся борьбы между наследниками Гедимина[378]. Причем эти заимствования из хроник не меняли основной концепции родословной легенды.

Очевидно, в XVI в. на это редактирование влияли три фактора: 1) внешнеполитический – отношения Литвы с Россией, 2) генеалогический – родственные связи московского правящего дома с литовскими великими князьями, 3) вассально-служебный – со второй четверти XVI в. при московском дворе сложилась значительная прослойка служилых князей, ведущих свое родословие от литовского великокняжеского дома и занимавших на Руси положение, близкое к положению удельных князей московского дома[379]. Отдельные представители этих семей играли ведущую роль в государственном аппарате России на протяжении всего XVI в.[380]

Во всех редакциях родословия литовских великих князей обязательно присутствуют четыре элемента, раскрывающие их политическую направленность.

Прежде всего – это вопрос о происхождении литовских князей, который является основой любого генеалогического документа. Следующий круг сведений связан с проблемой принятия христианства и отражает происходившую в то время борьбу православной и католической церкви в Литве. Немногочисленные, но специфические сведения есть в них о создании территории Литовского государства и, наконец, заимствованные из других источников, но весьма любопытные по контексту характеристики литовских князей.

Основным идейным вопросом всякого средневекового родословия, особенно великокняжеского, является вопрос о родоначальнике, о происхождении рода. Как правило, им должен быть выехавший в данную землю потомок римских императоров или представитель знатного рода. Согласно этой традиции средневековой генеалогии, на Руси великие князья киевские, а позднее – московские были потомками римских императоров. Эта идея была сформулирована в конце XV в.[381] и окончательно закреплена в первой четверти XVI в. Сказанием о князьях владимирских[382]. Русские родословия XVI в. придерживаются только этой версии. Та же тенденция наблюдается в родословии молдавских князей, составленной в конце XV в. в связи с замужеством и прибытием в Москву Елены Стефановны Волошанки[383]. Литовские летописи XV в. говорят о «римском» происхождении литовских великих князей[384]. Таким образом, для Руси, как и для некоторых соседних стран, родоначальник правящего дома выехал из Рима.