Русско-литовская знать XV–XVII вв. Источниковедение. Генеалогия. Геральдика

Некоторые семьи, не имевшие права подавать официальные росписи, иногда составляли частные родословные сборники, где в официальные документы XVI в. включались сведения об их предках.

Одним из наиболее известных является сборник Супоневых XVII в., куда вошли список родословной книги, разряды, Тысячная книга 1550 г. и другие документы. Сборник неоднократно был предметом исследования[473]. Предки Супоневых (каждый из них имел прозвище Суп) путешествовали по странам Европы вплоть до Испании и породнились с несколькими королевскими домами[474]. Фантастичность самой легенды и фальсификации, сделанные в сборнике Супоневых, подробно проанализированы. Остается отметить, что по форме изложения материала эта легенда близка к некоторым расспросным речам XVII в. (Салтыкова, Лохмановского). Форма легенды не была плодом чистой выдумки Супоневых, они использовали существовавшую в XVII в. практику оформления официальных документов. Очевидно, понимая, что такой рассказ не может быть утвержден Палатой родословных дел, легенду никуда не представили, а роспись включили в специально составленный сборник.

Генеалогические материалы XVII в. показывают, что в 80-е годы XVII в. проявляются новые традиции проверки сведений родовых легенд в родословных росписях[475]. При приписке новых ветвей к княжеским и боярским родам, внесенным в родословные книги еще в XVI в., лица, подававшие роспись (Кропоткины, Татищевы и др.)» записывали в нее непрерывный ряд предков вплоть до лица, уже имевшегося в книге, которого они считали основателем их семьи. Их сведения подтверждали однородцы, которые, кстати, давали согласие на эту приписку. Здесь продолжается традиция, сложившаяся в России в XVI в. Дворянские роды, впервые в XVII в. подавшие росписи, лишь указывали своего предка в польских источниках и не всегда составляли непрерывную поколенную роспись между ним и собой.

Это явление имеет своим истоком делопроизводственную практику Посольского приказа XVII в., связанную с оформлением дел о выезде дворян из стран Европы. Для лиц, приехавших в это время в Москву, требовалось лишь назвать и официально подтвердить свою принадлежность к определенной семье. Этого было достаточно, чтобы определить социальное положение только что обосновавшегося в России рода. И совершенно иным было стремление старых русских дворянских семей приписаться к польским гербам, используя для этого традиции переводной литературы.

К сожалению, недостаточно изучен социальный состав лиц, удревнивший свое родословие до XI–XII вв. за счет польских источников, но очевидно, что большинство из них – видные политические деятели второй половины XVII в., происходившие из рядовых дворянских семей, которые в XVI в. не были внесены в родословные книги.

Достоверность родословных легенд нельзя проверять, лишь анализируя содержащиеся в них факты. Не менее важно сопоставить ряд легенд, созданных одновременно. Это позволяет выявить в них записи, относящиеся не столько к истории семьи, сколько к генеалогическим традициям своего времени. В частности, русская генеалогия второй половины XVII в. значительно расширила свои источники за счет польской литературы и переняла из нее новую методику составления росписей, которая не требовала непрерывного ряда предков от родоначальника до его потомка, подавшего роспись. Однако эти новшества совершенно не отразились на росписях, восходящих к XVI в., а лишь были использованы при составлении оригинальных документов XVII в.

Восточные и западные мотивы в памятниках русской генеалогии XVII в. [476]

Среди источников генеалогии – родословных росписей, семейных преданий – особое место занимают легенды о происхождении отдельных родов, династий, народов. Последние восходят к одному из древнейших фольклорных жанров – этногенетическим преданиям. В феодальных государствах с монархической формой правления большое значение приобрели легенды о происхождении родоначальника династии. По определенным канонам, присущим требованиям культурных традиций разных стран, создавались легенды о происхождении знатнейших родов, окружавших государя и участвовавших в управлении страной[477]. В Западной Европе, где в средние века формировалась рыцарская культура, родоначальник должен был отвечать идеалу рыцаря[478].