Русско-турецкая война 1686–1700 годов

Долгоруков, сославшись с Мазепой, 7 июня писал под Кодак, что сходному воеводе надо вперед переправлять грузовые суда, а «мореходные суды, и что взяты будут в Орле городке и на Самаре в Новобогородицком, каторые починены вновь, и к пловному походу в готовости, оставить выше порогов, где пристойно», пока гетман и воевода договорятся о «прибавочных» людях. 15 июня Долгоруков вновь писал к Неплюеву и прислал к нему два полка — Ефремовский (Андрея Митчеля) и Мценский (Ефима Фанвердина). 16 июня Неплюев с грузовыми судами преодолел Кодацкий порог и пошел к Ненасытцу. Морские суда были оставлены с московскими стрельцами.

19 июня думный дворянин, достигнув Ненасытца, начал новую разгрузку с судов. 23 июня он получил от воеводы с гетманом указание переправлять также и морские суда. На следующий день Неплюев вернулся к Кодаку, где 25 июня, уже после прихода Долгорукова, силами местных жителей началась переправка мореходных судов. 26 июня воевода прислал к Неплюеву 752 московских стрельца и солдата, а также 12 байдаков, взятых с Самары. Все суда преодолели Кодацкий порог 28 июня. Уже 1 июля Неплюев вернулся к Ненасытцу, переход которого был завершен к 11 июля. Мореходных судов через этот порог было проведено 58, а грузовых и «прибавочных» — 86. Известь и хлебные запасы перевезли сухим путем по правой стороне Днепра и вновь загрузили в струги. Под последний порог, Вольный, Неплюев пришел 15 июля, где и «объявил» суда пришедшему правым берегом Долгорукову[1733].

Длительная задержка спустившихся вниз по Днепру судов у Кодака самым плачевным образом сказалась на прохождении днепровских порогов. Долгоруков, сообщая в Москву о потерях при сплаве через пороги, писал: «А потопло на тех порогах два фурката да осмнатцать стругов». Крупные суда пришлось проволакивать через пороги вóротами. Из-за этого многие из них пострадали и их пришлось чинить[1734]. Кроме того, разбились 53 обычные лодки[1735].

Тревожные вести заставляли спешить к днепровским городкам, однако Долгоруков и Мазепа медлили. С 3 по 11 июля их войска переправлялись через Днепр около урочища «Чернецкого перевозу», а затем двинулись вниз к окончанию порогов. 13 июля они пришли к пристани в урочище ниже Вольного порога, где встретились с судами Неплюева[1736]. Между тем, учитывая, что сходный воевода привел свои струги к месту переправы еще 2 июня, переправа могла состояться как минимум на месяц раньше. Кроме того, в соответствии с рассмотренным выше первоначальным планом кампании, Неплюев должен был «объявить» суда Долгорукову и Мазепе выше порогов. В реальности же военачальники сначала задержали сплав судов, а потом поручили эту операцию Неплюеву, фактически переложив на него ответственность за потери на обмелевших порогах.

18 июля гетман и воевода, оставаясь еще на пристани ниже порогов, получили известие от находящегося в Тавани воеводы Василия Борисовича Бухвостова о приходе к днепровским городкам татар[1737]. На следующий день Долгоруков написал в Москву, что хан стоит на Каланчаке, а своего сына «Бенек-Гирея-салтана» он послал в Белгородчину за Белгородской Ордой и турками, которых прислано в Очаков 12 тыс. человек. Долгоруков утверждал, что эти войска идут с пушками под украинные города, «пропустя меня, холопа твоево»[1738].

По вестям из Тавани, воевода «отпустил» на Коломак на помощь брату Луке Долгорукову еще 1,2 тыс. человек. Они прошли до Кодака, но здесь их остановил гадячский полковник, поскольку за неделю до того татары перешли р. Самару на Пищальном броде и отряд мог с ними неожиданно столкнуться[1739]. Кроме того, Долгоруков попросил подкрепления из Большого полка Шеина, написав последнему о присылке «прибавочных» войск[1740].

Таванскому гарнизону также была направлена подмога. Гетман послал вперед черниговского полковника Якова Лизогуба с 3,2 тыс. казаков, а Долгоруков выделил отряд под командой Неплюева. Кошевому атаману Григорию Яковенко были выданы деньги на жалованье для 4 тыс. запорожцев. Двигаясь к днепровским городкам, Мазепа и Долгоруков оставили на острове Томаковка тяжелый обоз и орудия, а сами пошли вниз по Днепру[1741]. Часть войска села в суда, а остальные двигались сухим путем[1742].