Русско-турецкая война 1686–1700 годов

Отец Девлет-Гирея — Бекмурза Джамбулатов — был известен как последовательный противник Москвы и сторонник Крыма. Однако погиб он, по данным И. А. Гильденштедта, «в сражении с крымскими татарами»[2120]. Исследователи предполагали, что гибель известного горского владетеля относится к 1688 г.[2121] Выявленный нами документ заставляет пересмотреть взгляды на время смерти Бекмурзы. В нем приведена датированная 19 августа 1696 г. расспросная речь ногайца, который пришел из прежнего своего улуса «ныне года с полтора» и жил на Кубани у «Бекмурзы Черкеского»[2122]. Таким образом, в 1696 г. Бекмурза еще был жив. Смещение даты кончины кабардинского князя позволяет понять причины, по которым его сын Девлет-Гирей из ценного заложника превратился в российского подданного. Вероятно, что между августом 1696 г. и зимой 1696/97 г. Бекмурза Джамбулатов по какой-то причине стал противником крымцев и погиб в бою. Соответственно, его сын Девлет-Гирей, с одной стороны, оказался бесполезен в качестве аманата, а с другой стороны, его политические перспективы на родине после смерти отца оказались весьма неопределенными. Для Кайтуко Джамбулатова изменение статуса племянника, связанное с его отправкой в Москву, как ослабляло конкуренцию во власти, так и укрепляло связи с Россией.

Несмотря на то что политическая ситуация в черкесских землях явно изменилась в пользу России, московские власти не стремились использовать ее для дальнейшего расширения сферы своего влияния, в том числе с помощью военной силы, продолжая уделять основное внимание обороне Терков. В феврале 1697 г. в калмыцкие улусы из Астрахани был направлен сотник Иван Исаков, который должен был потребовать от Аюки 2 тыс. человек для защиты Терков от нападения шамхала и калги. Однако тот отказался, ссылаясь на падеж лошадей, а также выразил сомнения в том, что поход состоится, поскольку шамхал сам боится прихода русских и калмыцких войск[2123].

Прогноз Аюки оказался ошибочным. В 1697 г. Терский городок вновь подвергся нападению. Будай пришел под его стены вместе с крымскими татарами, возглавляемыми калгой[2124]. Единственный документ, который хоть сколько-нибудь полно освещает историю этой осады, — челобитная проводника, который привел российские войска на выручку Теркам: «Великому государю… бьет челом твой Бийбулата-мурзы княж Каспулатова сына Черкаского татарин Ч[ерпайк]а Маралов. В нынешнем, государь, в 205-м [1697-м] году в феврале месяце [приходили]…под Терской город войною неприятельские люди. И по твоему, великого государя, указу посланы со мною, холопом твоим, астраханские жители ратные люди. И я, холоп твой, тех ратных людей до Терка провел чистым путем в добром здоровие. Милосердый великий государь, царь и великий князь, Петр Алексеевич всея Великия и Малыя и Белыя Росии самодержец, пожалуй меня, холопа твоего, своего великого государя жалованьем за службишку мою, чем тебе, великому государю, обо мне господь известит. Великий государь, смилуйся»[2125]. Судя по всему, осада закончилась безрезультатно.

В мае 1697 г. на Терек был назначен новый воевода князь Михаил Андреевич Волконский. Это назначение не предполагало отказа от оборонительной стратегии. В наказе Волконскому предписывалось «почасту» посылать людей в Кабарду и в Кумыки для проведывания вестей. Против врагов и воровских казаков «по вестям» полагалось посылать небольшие отряды, причем только в «ближние места». Ходить в далекие походы запрещалось. В случае появления известий о движении крупных вражеских отрядов Волконскому предписывалось оставаться в крепости, укреплять оборону и посылать за помощью в Астрахань. Большое внимание уделялось пресечению работорговли, которая могла стать причиной конфликтов. Воеводе и другим русским людям запрещалось захватывать и принимать в качестве подарков как женщин и детей (черкесов, кумыков, татар), так и пленников. Аналогичное внимание уделялось и возможному захвату лошадей. В документе прямо предписывалось избегать действий, которые могут «ожесточить» соседей. Огромное внимание в нем уделено организации торговли[2126].

Между тем падение Азова заставило противника активизировать свою деятельность в регионе. В начале 1697 г. большое внимание к Северному Кавказу проявлял не только хан, приславший на помощь калге отряд во главе с Мамбет-агой, но и османские власти. К горским владетелям, в том числе к Будаю и эндиреевскому Муртазалею, послали чауша, который должен был добиться их участия в походе на Азов. Его миссия была успешна[2127]. Тарковский шамхал, который в начале войны отказывался посылать своих людей на помощь крымцам, теперь отправил своего сына с 300 воинскими людьми на Азов[2128]. Осенью 1697 г. калга с 1 тыс. крымских татар и ногайцев жил «в черкесах от Кубани в разстоянии день езды»[2129].