Русско-турецкая война 1686–1700 годов

Остановимся подробнее на произведении Терлецкого, напечатанном в виде брошюры. Текст написан в барочном стиле. Автор подражал популярным в то время в Европе элогиумам. Эта элитарная форма панегирической литературы была построена на «плетении» дополняющих друг друга «идей». Кроме того, элогиумы наполнялись цепочками аллегорий. К примеру, выступление Шереметева в поход описывалось словами «в день святого Константина он начал работу на Марсовой жатве». Из-за столь сложной структуры элогиум оставался литературной формой, крайне сложной как для написания, так и для понимания. Тем не менее читатель узнавал, что Шереметев — новый Александр Македонский, воинственный Марс, бесстрашный герой, прославленный во множестве битв. Он подобен великому Константину, а также Цезарю, Ахиллесу, Гектору, Геркулесу и другим славным героям античности. Читателю сообщалось, что полководец покрыл вечной печалью Фракию. Рискнем предположить, что под Фракией подразумевалась Турция или Крым. Панегирист утверждал, что потоптанные нечистым Батыем киевские горы радуются победе Шереметева над батыевыми наследниками и, вместе с музами и Орфеем, возносят радость победы к небесным сферам. Хвалебную песню возносит крылатый пегас, а сирены среди тритонов воспевают каноны на сладкозвучных сурнах. Все эти действа были отражены на гравюре. Еще одна гравюра изображает ковку меча для Шереметева (см. цв. вклейку, рис. 1, 17)[2237]. Как видим, Шереметева прославляли в рамках традиции западной панегирической литературы. Однако в итоге прославление взятия Казы-Кермена все же осталось внутренней, в первую очередь украинской историей.

Вскоре после падения Азова в Варшаву из Москвы приехал некий француз, который привез «письмо» на немецком языке с описанием побед и доблести Петра. Воевода русский Марек Матчинский предположил, что французу дали в Москве за это большой подарок. Об этих событиях находящийся в Варшаве российский резидент А. В. Никитин сообщал в Москву в письме от 7 (17) августа 1696 г.[2238] По поводу победы Никитин устроил молебен и салют из всего имевшегося в доме оружия, а также выкатил пять бочек вина, которое велел подносить всем желающим[2239].

Вскоре в Европе появились первые панегирические отклики на победу с похвалами Петру. Среди наиболее ранних иноземных панегириков назовем вышедшее на итальянском языке в Фаэнце сочинение К. А. Синибальди (Sinibaldi Carlo Andrea)[2240]. Синибальди являлся кавалером одного из старейших в Европе рыцарских орденов, ордена Сантьяго, который на протяжении столетий вел войну с мусульманами. Однако одновременно он был и главой академии Фаэнци (Filoponi Academy in Faenza)[2241]. Стихи были написаны вскоре после того, как в Фаэнце узнали о победе русской армии. Тетрадку с виршами он отправил по почте русскому послу в Вене К. Н. Нефимонову, который, получив ее 25 сентября (5 октября) 1696 г., через два дня переслал ее в Посольский приказ. Петр I познакомился с этим текстом 13 (23) ноября 1696 г.[2242]

Широко использовались традиционные способы прославления азовской победы. Так, по сообщению И. А. Желябужского, 31 июля 1696 г. письмо с новостью о взятии Азова, адресованное патриарху, зачитал перед ним в соборе думный дьяк Е. И. Украинцев. Кроме духовенства при этом присутствовали «бояре, и все палатные люди, и всяких чинов люди»[2243]. Очевидно, что письмо пришло вместе с очередной почтой из Азова к Виниусу, и тот передал его начальству. Дворцовые разрядные записи уточняют, что во время чтения описания победных боевых действий присутствовали «бояре, и околничие, и думные, и московских чинов, и приказные, и земские и всяких чинов люди множество». Во время благодарственной службы звонили в колокола на Иване Великом. После этого описание победы было отправлено в другие города «ко архиереем, и к воеводам, и к приказным людем» для того, чтобы там отслужили соответствующие молебны[2244]. 15 августа рассылку описания победы повторили через Разрядный приказ. Власти настаивали на самом широком освещении данного события. К примеру, в грамоте к воеводе во Владимир предписывалось, чтобы он «в Володимере и в уезды послал в монастыри к архимандритом, и к игуменом, и во все церкви к протопопом, и к священником, чтоб они были в Володимер в соборную церковь, также и володимерским помещиком и вотчинником, московским и иных всяких чинов людем, и володимерцом дворяном и детем боярским, и земскому старосте с посацкими людми всех чинов градским жителям велел быть в соборную ж церковь»[2245]. Когда же все перечисленные люди будут собраны в церкви, им полагалось зачесть вслух описание победы, а потом отслужить молебен. Включенный в разрядные документы перечень населенных мест, куда отправляли аналогичные грамоты, однозначно свидетельствует о том, что информация об осаде и взятии Азова проникла во все уголки России[2246].