Русско-турецкая война 1686–1700 годов

9 мая Большой полк «против города Рублева» случился с Рязанским и Новгородским разрядами. Выступив 10 мая, войско прошло 8 верст и разбило лагерь в верховьях речушки Свинковка. 13 мая (у Гордона — 12 мая) объединенная армия пришла на Коломак, переправившись через реку «против Полтавы» на следующий день. Здесь, по наблюдению Гордона, войско имело хорошие запасы травы, леса и воды. Далее марш шел в междуречье Коломака и Ворсклы. В своей отписке 14 мая Голицын писал в Москву, что по царскому указу ожидает высланный в полк образ Донской Богоматери (о его отправке см. подробнее в главе 10 с. 441–442). Он жаловался, что это замедляет поход: «того образа ожидаю и для того иду в пути медленно и походу нашему чинитца от того мотчание… — А время нам, холопем вашим, приспело поспешать в предприятой путь». Голицын сетовал, что гетман Самойлович «присылает… безпрестанно, что случатца ему с нами и итит в поход без замедления»[304]. 15–18 мая войско вновь простояло на месте, в том числе из-за праздника Св. Троицы[305], а также по причине общего смотра войск, устроенного 16 мая (см. об этом выше). В. В. Голицын в очередной отписке вновь недовольно сообщал о своем стоянии в обозе до 19 мая за Коломаком в ожидании иконы. Он нервничал, что от посланного с Донским образом Жирово-Засекина до сих пор нет вестей[306]. «Изволь донесть, что в той посылке?» — недовольно восклицал по поводу указанной миссии Голицын в грамотке своему соратнику Ф. Л. Шакловитому в Москву[307]. 16 мая Голицын, вновь жалуясь на «мотчание», сообщал, что отправил Л. Р. Неплюева к И. Самойловичу, чтобы разрешить охватившее гетмана «сумнение» из-за задержки марша. Самойлович, располагавшийся с войском в 30 верстах от русского лагеря (в Новых Санжарах), нарекал через своих посланцев, что войску от долгого стояния на одном месте не хватает конских кормов, и интересовался причинами промедления[308]. Неплюев, помимо ряда текущих вопросов, должен был подтвердить гетману намерение Голицына послать гонца к хану и вручил список с грамоты, которая будет отправлена в Крым. Самойлович ответил, что напишет от себя к хану, опираясь на его содержание[309].

19 мая армия, пройдя «около 2 черкасских миль»[310], разбила лагерь у верховья р. Томлик, «что впадает в Ворсклу в полутора милях[311] ниже Полтавы» (видимо, р. Тагамлык). В этих местах все еще были обильные запасы воды, но уже трудно было достать дерево. 20 мая войска двинулись в путь, перейдя через два истока р. Липянки (приток Орели; впадала в нее недалеко от Нехворощи). Поменяв направление марша, армия двинулась на юг, добравшись до р. Орчик. Здесь на привале уже была выставлена вооруженная охрана: Гордон пишет, что от каждого полка выделили по 100 «мушкетеров» и орудию. Заставы окружали лагерь на расстоянии 300 сажен. Каждый пост был прикрыт рогатками. Движение ускорилось: за 19–20 мая было пройдено более 30 км (4 «черкасских» мили), а за 12–13 мая — 18 верст (около 20 км)[312].

24 мая армия Голицына пришла к р. Орели. Главнокомандующий сообщал в Москву о намерении переправиться через реку и уже там «ожидать чюдотворного пресвятые Богородицы образа». Он вновь раздраженно подчеркивал, что это ожидание замедляет продвижение войска, в которое царский посланец — князь Жирово-Засекин до сих пор не прибыл[313]. Вообще в отписках Голицына этого периода сквозит нескрываемое раздражение организованной Софьей акцией в поддержку своего фаворита. Посылка иконы оказалась медвежьей услугой, очевидно замедлявшей марш на Крым, и в своих отписках главнокомандующий ясно давал это понять.