Русско-турецкая война 1686–1700 годов

Приезд М. Вуяхевича в Москву с гетманскими статьями положил начало обсуждению правительством окончательного плана кампании 1688 г., который был принят в середине апреля. Дату — 16 апреля — указывает в своем дневнике П. Гордон, который вообще достаточно точен в своих наблюдениях, почти всегда подтверждающихся русскими архивными материалами. В этот день шотландец сделал запись о встрече с М. Вуяхевичем (по словам автора дневника, он «страстно настаивал на моей отправке к армии») и В. В. Голицыным, отметив, что «дело с Казыкерменом стоит и едва ли будет совершено или решено». А спустя два дня Гордон сообщил об отпускной аудиенции гетманского посланца и отмене планов похода на Казы-Кермен («нападение на Казы-Кермен не решено»)[492].

С информацией об этом 18 апреля 1687 г. к Мазепе был отправлен стольник Андрей Иванович Лызлов. Черновик наказа ему сохранился крайне плохо, часть листов отсутствует, другие повреждены, нарушен порядок сохранившихся листов. Тем не менее указанный документ дает возможность реконструировать окончательные военные решения Москвы на текущий год более-менее целостно. Все мероприятия, столь детально обсуждавшиеся в конце зимы — начале весны, были решительным образом пересмотрены. Кампанию было решено провести в сугубо оборонительном ключе, поставив во главу угла задачу строительства самарской крепости.

Лызлов должен был объявить Мазепе, что в текущем году ему и Неплюеву с войсками следует «идти на свою великих государей службу на реку Самару для строения крепостей», соединившись 25 мая на р. Коломак. Гетману приказывалось послать в поход 20 тыс. казаков (предусматривалось, что в случае сложной обстановки на Украине и какого-то «замешания» в отдельных полках Мазепа пошлет вместо себя надежного «региментаря»), расположив оставшееся войско «для остерегания от неприятелскаго приходу» «в пристойных местех». В поход «для бережения… целости» гетманы из Москвы к Мазепе обещали отправить два полка московских стрельцов. Придя на Самару, Мазепе и Неплюеву предписывалось найти «к тому городовому строению пристойное место» и приступить к сооружению крепости. Строительство прямо объяснялось необходимостью создания опорных пунктов для будущего нового наступления на Крым: новый город «царского величества ратем, которые посланы будут на крымские юрты, будет надежным пристанищем». При этом накануне выступления Мазепа должен был приказать не только «словесно розголосить, но и уневерсалами объявить, что тот их великих государей с ратными людми поход будет на самой Крым и для промыслу под турские городки, на Днепре стоящие». О планах же строительства Самарской крепости никто из «посополитых людей» знать был не должен. Только в случае «подлинных» вестей о том, что крымский хан отправился в поход на Польшу, несмотря на «отвращение себе от их городового строения и от промыслу запорожского», Неплюеву и Мазепе предписывалось «для удержания хана крымского» идти «сухим путем и плавным» со всеми силами на Запорожье и под «турские городки» и «чинить… как над городками, так и над крымскими юрты военной промысл». Однако, сделав последнее объявление гетману при старшине, Лызлов наедине должен был пояснить Мазепе, что это было сделано нарочно, для «старшины и посполства», тогда как в реальности великие государи «наступателного над неприятели промыслу и над турскими городки промыслу ему, гетману Ивану Степановичю и околничему и воеводе Леонтью Романовичю чинить не указали, а иметь [им] промысл оборонителной» (курсив наш. — Авт.).

Идя на встречу просьбам гетмана, в Москве согласились с тем, чтобы Б. П. Шереметев держал в текущем году в готовности войска «по черте и за чертою». Критику Мазепой похода Косагова на Запорожьев в Москве не восприняли. Генерал должен был действовать по схеме 1686 г., двинувшись «сухим путем» с отрядом («а ратным людем с ним быть по прежнему наряду») в Запорожье, «где он прошлого году стоял», чтобы «над теми крымскими татары на переправах их при помощи Божии промысл чинить». Единственное отличие от планов двухлетней давности состояло в том, что теперь Мазепа должен был отправить вместе с Косаговым «малоросийских городов ратных людей в тот поход немалое число, надежных и со всякими воинскими и хлебными нескудными запасы». Меры по обороне днепровского рубежа включали не только концентрацию войск С. П. Неплюева под Путивлем «по подлинным вестям», но и усиление гарнизонов Киева и Переяславля, в каждый из которых предполагалось послать «по полку стрелецкому с началными людми». Соответственно и гетману следовало направить в район Днепра часть своих войск.