Русско-турецкая война 1877—1878 гг.

Начало тактической подготовки офицеров было положено приказом по военному ведомству №379 в 1865 году; этот приказ, однако, касался лишь подготовки молодых офицеров и требовал от офицеров очень немногих тактических знаний (составления кроки, разбивки полевых укреплений и т.п.). Приказ №28 1875 года предъявлял уже более серьезные требования к тактической подготовке офицеров - вводил упражнения в решении письменных и устных тактических задач на планах и в поле. Ввиду того, что приказ вышел лишь в 1875 году, действие его до начала войны мало сказалось на подготовке офицеров. Улучшало положение в известной мере то, что в ряде военных округов тактические упражнения с офицерами проводились еще за несколько лет до 1875 года. Правда, разнобой в требованиях был при этом весьма велик. Общими недостатками приказов №379 и 28 являлось то, что они касались в основном молодых офицеров и не охватывали старших и высших, а также то, что само проведение их ложилось на офицеров генерального штаба, число которых был очень мало. Между тем младшие офицеры и без того были наиболее передовыми по своим политическим взглядам (многие из них воспитывались на идеях Добролюбова и Чернышевского) и военным знаниям и поэтому более важной явилась бы подготовка старшего и высшего командного состава, а ее-то как раз и не было.

Старшие и высшие (генералы) офицеры в основном избегали не только непосредственного проведения занятий, но даже и общего руководства ими; в то же время они сами выпадали из системы офицерской тактической подготовки; последняя для них ограничивалась по преимуществу маневрами, но они, как характеризовал маневры Милютин, «...вообще выходили более похожими на игру, чем на серьезное обучение войск. Неопытным офицерам они могут дать самые превратные понятия о военном деле»(34). Курсов переподготовки для старших офицеров в армии в то время не имелось. Некоторым дополнением к служебной офицерской подготовке являлось самообразование. Стали обращать внимание на комплектование библиотек и выпуск новой военной тактической литературы.

В целом необходимо признать, что если в боевой подготовке русские младшие офицеры значительно ушли вперед от уровня подготовки офицеров времен Крымской войны, тем не менее она пока еще не отвечала требованиям военного дела 60-70-х годов.

Уровень подготовки большинства средних и старших офицеров был слаб, повышался он незначительно, все их служебные интересы в мирное время сосредоточивались преимущественно на строевых занятиях, ведении хозяйства и в лучшем случае на стрелковом деле. Тактические занятия для них чаще всего были делом второсте­пенным, и «о сравнении их, например, с церемониальным маршем не могло быть и речи»(35). Та часть этого слоя русских офицеров, которая прошла курс военных училищ и военных академий уже в бытность военным министром Милютина, в большинстве случаев была теоретически в тактическом и оперативном отношениях подготовлена, но их было мало. Минусом подготовки офицеров в академии являлось отсутствие у них хорошего знания войск и крепких практических навыков.

Хуже всего, однако, обстояло дело с подготовкой генеральского состава. Почти все генералы основное военное образование получили еще в николаевское время, в ходе же службы теоретическая подготовка их совершенствовалась еще меньше, чем старших офицеров; лишь одиночки по собственной инициативе пополняли свои военно-теоретические познания самообразованием.

Все это весьма отрицательно сказывалось на перестройке боевой подготовки солдат и унтер-офицеров.

Обучение пехоты, как правило, развивалось по линии применения в наступлении густых строев и боевых порядков. Пехота плохо использовала в бою ружейный огонь, плохо сочетала огонь с движением и применением к местности. Несмотря на это, нельзя не признать, что обучение пехоты во многом со времени Крымской войны продвинулось далеко вперед.

На учениях пехоты, при наступлении батальона наиболее часто рекомендовалось строить боевые порядки из двух линий линейных рот, расположенных одна от другой на расстоянии двухсот шагов; в каждой линии было по две линейные роты, каждая рота наступала в развернутом двухшереножном строю. На триста шагов вперед от первой линии выдвигались пятая, стрелковая, рота батальона, которая рассыпалась в цепь, по густоте приближавшуюся к одношереножному строю (на стрелка в цепи приходилось 1 1/2-2 шага).