Русско-турецкая война. Русский и болгарский взгляд, 1877–1878 гг.

Днем позднее, 17 апреля, Первое великое собрание выбрало князем Болгарии любимого племянника российской императрицы, принца из Гессен-Дармштадтского рода Александра Баттенберга[161]. После представления в столицах Великих держав и собственному сюзерену Абдул-Гамиду II в Константинополе 25 июня он прибыл в Варну. 27 июня в Тырново князь дал клятву хранить верность конституции и принял бразды правления страной. Это стало последним актом, согласно Берлинскому договору, покончившим с Временным русским управлением и начавшим самостоятельное развитие Болгарии[162], спустя пятьсот лет власти османов воскресшей из пепла подобно фениксу.

Р. Михнева, П. Митев, Н. Гусев, С. Юдин, В. Колев

Москва — София, апрель 2017 г.

Болгары об «освободительной» русско-турецкой войне 1877–1878 гг.

Арсени Костенцев «И все пришли к согласию, что турки будут защищать нас… а мы их»

Арсени Костенцев родился в Новом селе, близ Штипа, в 1842 г. Учился в Штипе, но в 17 лет остался без отца и, чтобы помочь своей семье, стал учителем в районе Струмицы. Позднее работал учителем в разных селах близ Велеса, Адрианополя, Куманово, в Битоле и Горной Джумае (ныне — Благоевград). Является одним из самых рьяных защитников болгарского просвещения в Македонии[163]. Участвовал в съездах учителей в Прилепе (1871) и Самокове (1873), на которых были подготовлены школьные программы и достигнута унификация учебного процесса во всех болгарских школах. Способствовал развитию народных просветительских центров (читалишт[164]), сотрудничал с Христо Дановым[165] в качестве продавца книг — коммивояжера, а позднее с братом Михаилом открыл свой собственный книжный магазин в Штипе. Член Революционного комитета в Горной Джумае, активно включился в подготовку Апрельского восстания в 1876 г. Во время Русско-турецкой Освободительной войны и Кресненско-Разложского восстания (1878)[166] был добровольцем в сформированных местным населением вооруженных четах. После Берлинского конгресса (13 (1) июня — 13 (1) июля 1878 г.) временно переселился в район Кюстендила, впоследствии вернулся в Македонию и вновь стал учителем, сначала в Салониках, затем и в Струмице. В 1886 г. обосновался в Софии и занимал различные административные посты. Умер в 1921 г.

Как признавал сам Арсени Костенцев, воспоминания он начал писать по настоянию старо-загорского митрополита Методия Кусевича[167]. Им руководило понимание, что «прошлое — ключ к будущему для нынешнего и будущего поколений». Оригинал воспоминаний хранится в Болгарском историческом архиве при Национальной библиотеке им. свв. Кирилла и Мефодия (фонд 581). Впервые мемуары известного возрожденческого учителя были обнародованы в 1917 г.[168], предисловие к ним написал великий болгарский писатель и общественный деятель Иван Вазов[169]. Читателям предлагается отрывок из воспоминаний, который касается действий народных партизанских отрядов (четников) в районе села Джумая перед приходом русских войск.

Даты в тексте публикации приводятся по новому стилю. Публикуется по последнему академическому изданию: Костенцев А. Спомени. София, 1984. С. 86–95. Перевод с болгарского Н. С. Гусева.

В 1877 Г., КОГДА РАЗРАЗИЛАСЬ РУССКО-ТУРЕЦКАЯ ВОЙНА, в Джумаю приехал для работы учителем Васил З. Разсолков. В это время из Болгарии стали бежать турки и черкесы[170]. Пришли джумайские турки, в том числе и самые уважаемые из них, в нашу общину, собрались и наши первые люди, и все пришли к согласию, что турки будут защищать нас, болгар, от черкесов и башибузуков, а мы их — от русских и комитов[171].

Приехал один заптия[172] к нам и сказал:

— Вам большой привет от каймакама[173], приходите в конак[174] вместе с детьми, совершим молитву за царя[175]. Я известил, — добавил он, — граждан и священников, и они придут.

Вскоре в школу пришли граждане и священники, и оттуда мы все пошли в конак.

Их ходжи[176] прочли свою молитву, и мы воскликнули:

— Да здравствует царь тысячу лет!

После этого наш самый старый священник хаджи[177] поп Ангел читал «Спаси, господи, люди твоя» и проч., мы все подтягивали за ним и переглядывались, ведь это наша молитва за русского царя, а не за турецкого. Если бы турки знали содержание молитвы, то всех нас бы перевешали, поскольку как мы воскликнули «аминь», и все турки воскликнули с нами «аминь».

Когда мы закончили молитву, каймакам поднялся на балкон и сказал по-турецки:

— Слушайте, братья по вере и вы, наши соседи, ночью я получил две телеграммы. В первой телеграмме сообщается: «Великий князь Николай, находясь в адрианопольской церкви, был пленен».

— Да здравствует царь тысячу лет! — крикнули все мы.

— Другая телеграмма — из китайского государства нашему царю триста тысяч миллионов аскеров[178] идут на помощь!