Русское

Но этим беды Запада не исчерпывались, ведь в 622 году пророк Мухаммед впервые совершил хиджру, отправившись из Мекки в Медину, и исламская вера, могущественная и притягательная, начала стремительно распространяться по миру. Мусульманские полководцы бросались в атаку с боевым кличем: «В райские кущи, мусульмане, а не в огонь!» – ведь тот, кто пал в битве, несомненно, попадал в рай. Из Аравии мусульманские войска вторглись на Ближний Восток, оттуда двинулись дальше, в Персию и в Индию, а потом на запад, в Северную Африку и даже в Испанию. Другой марш-бросок довел их до ворот Константинополя. На протяжении столетий христианская Европа будет трепетать при одном упоминании имени пророка.

И наконец, мир ожидало еще одно испытание – появились викинги.

Пираты, купцы, колонизаторы, авантюристы – эти скандинавские мореплаватели начиная примерно с 800 года врываются на историческую сцену. Они заняли большую часть Центральной Англии, основали колонии в Исландии и в Гренландии и даже достигли побережья Северной Америки. Они создали герцогство Нормандское и, предприняв дерзкую вылазку, дошли до Средиземноморья.

Группа шведских викингов, основав торговые колонии по берегам Балтийского моря, как раз и отправилась вниз по рекам внутренних восточных, удаленных от побережий районов, где жили славяне.

Иногда этих скандинавов именовали варягами. Они основали гигантскую, протянувшуюся с севера на юг сеть торговых поселений, стали покупать и обменивать товары в славянском Новгороде на севере и плавать на юг по Днепру, Дону и Волге. На побережье Черного моря возле устья Дона они учредили факторию под названием Тмутаракань. И вот, потому ли, что были они белокожие и светловолосые, потому ли, что в этих южных странах торговали и сражались бок о бок с белокурыми аланами, или по какой-то иной, неизвестной нам причине в южном мире, куда они столь дерзко ворвались, эти скандинавские пираты и купцы вскоре получили то же древнее иранское имя, что до сих пор носили некоторые аланы, имя, означающее «светлый» или «сияющий», – «русы».

И так родилось новое государство – Русь.

Из-за высокого частокола мальчик, снедаемый лихорадочным волнением, глядел на огромную красную звезду.

Далеко внизу во тьме лежала широкая река Днепр; лед, сковавший ее по краям, тускло отражал кроваво-красный свет звезды. За спиной у мальчика замер в молчании город Киев.

Прошло почти два века с тех пор, как этот древний славянский город на Днепре сделался столицей государства Русь. Расположенный на поросших лесом холмах в одном дне пути от окраин южной степи, он был сборным пунктом, откуда все товары, доставленные из северных земель, отправлялись дальше по реке – к далекому Черному морю и южнее.

«Что же звезда предвещает городу?» – гадал мальчик. Наверняка это знамение, ниспосланное Богом.

Русь уже приняла христианство. В благословенное лето Господне 988-е Владимир, князь Киевский, был крещен, а крестным отцом его согласился стать не кто иной, как сам римский император Константинополя. Разве уже за одно это крещение не нарекли бы Владимира Святым? И разве не говорили люди, что двое из его сыновей, молодые князья Борис и Глеб, также были причислены к лику святых?

История их гибели, за каких-нибудь полстолетия до описываемых событий, тотчас же сделалась народной легендой. В расцвете своей молодости оба князя встретили наемных убийц, подосланных их коварным старшим братом, со спокойствием и смирением, не преступили против братской любви и предали свои души Господу. Гибель их, горестная, но возвышенная, глубоко тронула славянские сердца, и князья Борис и Глеб стали святыми покровителями земли Русской. Их именовали страстотерпцами, и на могилах их творились чудеса исцеления.

За прошедшие века Киев украсился множеством церквей. Улицы его оглашали не только крики и шум, доносящиеся с торговых ладей на реке, но и монотонные песнопения монахов и священников в ста церквях, а приземистые, в византийском стиле купола самых величественных храмов горели пламенем в лучах солнца. «Когда-нибудь, – уверяла знать, – мы сравнимся с самим Царьградом». Так именовали в здешних землях столицу римского императора Константинополь. И даже если, как неохотно признавали летописцы, в сельской местности и оставалось немало смердов, приверженных язычеству, со временем и они присоединятся к великому братству христианских народов.

А что означала звезда для этого мальчика? Не грозила ли она ему какой бедою? Не ждут ли его тяжкие испытания?